Восхождение тени
Шрифт:
Проснувшсь, Баррик некоторое время тихо лежал, вспоминая, где он. Снилось ему что-то неясное, но умиротворяющее, будто плывущая издалека музыка. Он перекатился на спину и сел – и только тогда заметил, что в комнате не один.
В кресле с высокой спинкой буквально рядом с Барриком сидел человек – по крайней мере он выглядел как человек (хотя, конечно, им не был, понял вдруг Баррик, – не в этом месте). Длинные прямые белые волосы незнакомца прижимала к голове наглазная повязка. Он не носил никаких регалий, ни короны, ни скипетра, ни медальона на груди, указывающего
«Отдохнул ли ты? – слова слепого короля прозвучали в голове юноши, мелодичные, как плеск воды в бассейне. – Вот, Харсар оставил тебе поесть».
Ноздри Баррика уже защекотал манящий запах хлеба, и юноша поскорее выбрался из кровати. Блюдо, полное разной замечательной еды, ожидало на маленьком столике: круглая коврига хлеба, горшочек мёда, толстенькие красные виноградины и другие, незнакомые ему, маленькие фрукты и треугольный кусок белого мягкого сыра. Принц уже принялся жадно уписывать угощение – всё казалось таким необыкновенно вкусным после вынужденного поста почти на одних кореньях и кислых ягодах – когда внезапно его осенило, что, может быть, пищу полагалось разделить на двоих?
«Нет, – успокоил его король, когда Баррик уже хотел было спросить. – Я очень мало ем в последнее время – это было бы всё равно, что бросить на кучку тлеющих углей целое сосновое бревно и ждать, что оно разгорится».
Король усмехнулся, – и это Баррик услышал на самом деле, ушами: ледяной смешок, как будто брошенный порывом ветра снег, – и больше не говорил, пока Баррик не слопал всё подчистую, даже сырную корочку, и не вытер тарелку последним кусочком хлеба.
«Итак, – произнёс он. – Я – Иннир дин'ат сен-Кин. Добро пожаловать в Дом Народа, Баррик Эддон».
Баррик вспомнил, что ни разу не поклонился и вообще никак не выказал почтения этому необыкновенному и впечатляющему господину, и вместо этого думал лишь о том, как бы поскорее набить живот. Вытерев липкие пальцы об одежду, принц опустился на колени.
– Благодарю вас, ваше величество. Я видел вас во сне.
«Этот титул не для меня. А тот, что используют мои подданные, не годится тебе. Зови меня Иннир».
– Я… я не смогу, – и это была сущая правда. Всё равно как если бы он в лицо назвал своего отца по имени.
Король улыбнулся снова – с тенью весёлости.
«Тогда, думаю, ты можешь называть меня „лорд“, как делает Харсар. Ты поспал и поел. Но осталось ещё одно дело, какое велит нам исполнить долг гостеприимства».
– Что вы имеете в виду?
«Если ты заглянешь в соседнюю комнату, найдёшь там бадью и горячую воду. Не нужно обладать острой проницательностью, чтобы догадаться, что ты долгое время не мылся, – ладонью с длинными пальцами король указал, куда нужно пройти. – Ступай. Я подожду здесь. Я всё ещё чувствую усталость, а нам придётся проделать долгий путь.»
В дальней стене Баррик обнаружил дверь и только собрался открыть её, как вдруг спохватился.
– О боги, я почти забыл! – он поколебался, обдумывая, не богохульство ли это – упоминать всевышних в таком месте, но король, кажется, ничего не заметил. – Я принёс вам кое-что, лорд, дар Джаира Штормового Фонаря – нечто очень важное!..
Иннир поднял руку.
«Знаю. И ты завершишь своё дело, дитя людей – но не сию минуту. Мы ждали так долго, что лишний час ничего не изменит. Иди и смой с себя дорожную пыль».
Такой комнаты, как та, что оказалась за дверью, Баррик никогда раньше не видел: наполненная паром и лишённая окон, но освещённая янтарно сияющими камнями, вделанными в стену. На тёмном покрытом плиткой полу стояла каменная ванна, полная воды – когда принц попробовал её рукой, ладонь окутало восхитительное тепло. Он стащил с себя древние драные тряпки – впервые за незнамо какое время – и буквально запрыгнул внутрь.
Когда же сколько-то времени спустя Баррик вылез, он так прогрелся, что даже сами кости его и кровь, казалось, излучали приятный жар. Увидев, что его испорченная одежда заменена на другую, он не на шутку изумился. Как это получилось? Принц был уверен, что никто не входил и не выходил, пока он принимал ванну. Он поднял вещи и, прежде чем надеть, тщательно осмотрел: бриджи и длинная рубашка из какой-то шелковистой светлой материи, и мягкие кожаные туфли без задников, красивые, но без всякой сложной отделки.
Уже выйдя из ванной, Баррик сообразил, что если такие замечательные вещи так запросто раздают незнакомцам, то собственный ветхий наряд короля становится тем более необъяснимым.
Иннир ожидал его всё на том же месте, опустив подбородок на грудь, словно бы спал. Несомненно, это была игра здешнего освещения, но принцу показалось, что он видит слабое, будто бы от гнилушки – лисьего огонька – лавандовое свечение, танцующее над головой повелителя кваров. Когда юноша приблизился, король пошевелился и свечение пропало – если вообще было.
«Теперь пойдём со мной, – произнёс Иннир, поворачивая к Баррику незрячее лицо. – Настало время вступить на сужающийся путь, как говорит мой народ».
Король поднялся с места. Он оказался выше ростом, чем ожидал юноша, выше многих людей, и хотя было очевидно, что повелитель фаэри от природы грациозен, сейчас его естественно-изящные движения казались замедленными, будто что-то сковывало тело – пожалуй, возраст или непомерная усталость, как почти сразу догадался Баррик – потому что, вставая, мужчина покачнулся, и ему пришлось ухватиться за спинку кресла, чтобы восстановить равновесие.
Каким-то образом слепец Иннир знал, что Баррик видит и о чём думает.
«Да, я устал. Я счёл, что потерял тебя в Межмирье и потратил много сил, помогая тебе найти путь сюда – сколько вряд ли мог позволить себе истратить. Но теперь ничто из этого не имеет значения. Мы ждали достаточно долго. Теперь мы должны идти в Покой Бдения».
Шагая рядом с высоким королём, Баррик начал наконец понемногу замечать и других обитателей огромного замка. Трудно было разглядеть что-нибудь как следует в сумрачных, подёрнутых дымкой залах – фигуры двигались чересчур быстро или проявлялись лишь на несколько мгновений, прежде чем вновь растаять во мраке, и те немногие, кто попались принцу на глаза, смутили его разум больше, чем если б остались неясными тенями – но теперь хотя бы стало ясно, что замок обитаем.