Восхождение
Шрифт:
И тут Эста в сооружении на склоне холма над озером узнала Элизиум с амфитеатром и павильоны с колоннами в античном стиле.
– Элизиум! – воскликнула Эста.
– Это же античный театр, - рассмеялся Леонард, - где мы можем разыграть что угодно.
– Элизиум на острове блаженных, - Эста в точности узнала то, что видела Психея при посещении аида по приказанию зловредной Афродиты. – И там идет представление…
– И в самом деле! – Диана последовала за Эстой, за ними потянулись и
Несомненно там была публика, нечетко проступающая, может быть, из-за специального освещения, только отдельные части тела – головы, руки, профили, фигурки со спины…
Между тем внизу на обширной сцене проступали декорации, тоже лишь отчасти – то берег моря с гротами, то лужайка, то улица, и там мелькали фигурки людей, летали птицы, как проступил Афинский Акрополь с Парфеноном во всей его первозданной красоте.
– Это спектакль такой или сама жизнь протекает там, на сцене? – с волнением спрашивала Диана. Ее тянуло не зрительницей здесь оставаться, а взойти на сцену.
– Разумеется, спектакль, - сказала Эста, - которую разыгрывают однако не актеры, а сами действующие лица из истории и мифов.
– И жизнь предстает, как жизнь в вечности, - проговорил Леонард.
Эста повторила:
– Элизиум, по существу, театр, где души, как на исповеди, в яви разыгрывают эпизоды жизни, событий из легенд и войн минувших, как для себя, так, мнится, для живущих.
Леонард заключил с изумлением:
– Элизиум не мир теней, выходит, а мир идей, моделей, форм, вновь восходящих, как ключи наверх, питая всходы новых поколений?!
Эста, припоминая:
– На сцене выступали также боги, являясь с неба, легкие, как птицы, божественные по своей свободе, что воспроизвести нам не удастся…
Звуки музыки, едва слышные поначалу, усиливаются, заполняя пространство у озера до поднебесья. Оркестр у павильона Росси исполянет «Поэму экстаза» Скрябина.
Аристей, взмахивая руками и поднимаясь в воздух:
– Смотри же, Эста!
Эста, невольно повторив его движения, в испуге тоже легко взлетает:
– Я взлетела? Как?!
И тут все вокруг поднимаются в воздух, и начинаются всевозможные полеты и танцевальные па в небе с возгласами страха и неподдельной радости, казалось, в унисон с чарующей музыкой.
Леонард, спускаясь вниз:
– Чудесная страна! Ее прозванье, мне кажется, я знаю.
Эста, сверху, рассмеявшись:
– Аристея?
– Как, Эста, угадала мысль мою?
– Элизиум - пришлось бы тоже кстати. А кораблю пристало б - Аристея?
– Да, связь меж ними несомненно есть. Названье утвердится ненароком за парусником иль страною света со временем, да только, я боюсь, о том
– Сойти на Землю иль послать посланье всегда мы можем.
– Нет, разрушен замок недаром. Стоит нам сойти, за нами начнется настоящая охота.
Все спускаются на землю, с тревогой наблюдая за Аристеем, который возносится все выше и выше.
Аристей в полете:
– Невидимая грань еще осталась меж парусником и страною света. И допуск невозможен? Или мы меж двух огней? Но тишиною веет и светом обаятельным, как сон из детства в летний полдень с чередою счастливых грез и страхов до озноба.
Ах, вот что будет кстати! Продолженье мистерий царскосельских, таинств Феба!
Высоко в небе является царица фей на колеснице, запряженной тремя ласточками, и к ней устремляется Аристей.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Чертоги Духа света вдали. Аристей и Фея.
Аристей, словно пребывая в полете:
– Я узнаю - из детских грез-видений - столбы на гребне гор в сияньи света за горизонтом, где вступаем мы, как по земле, пройдя ворота в небо?
Фея рассудительно:
– Мы здесь и в вышине необозримой, среди планет, несущихся вкруг солнца, чей лик увидеть трудно - только свет, творящий сам себя и мир подлунный в союзе с Духами планет и звезд.
Аристей интимно зазвучавшим голосом:
– А ты-то видишь Духа света в яви?
– Обычно, да, как старца-даоса, каким предстал впервые предо мною, приняв участие в моей судьбе. Но с Духами планет, с их именами, держа совет, и он предстанет богом, тебе, я знаю, близким по сродству природы и призванья.
– Аполлоном?!
– Ведь боги таковы, какими люди хотят их видеть в лучших помышленьях. Входи. Я здесь останусь, в отдаленьи.
Дух света является то, как сияние неба, то вод, то зари утренней или вечерней с чудесными пейзажами.
Аристей рассудительно:
– Дух света проявляется во всем, - я понимаю это, но нельзя ли его увидеть мне, коль скоро я допущен в лучезарные чертоги?
Как бы в неизмеримых далях проступает лик солнца, а вокруг - Духи планет, в которых Аристей узнает богов Греции и Рима.
Аристей сознает, что допущен в Совет богов:
– Прекрасно! Мир богов, где верховенство принадлежит, уж верно, Аполлону, как исстари и было, богу света, чье покровительство искусствам – зов к свершеньям высшим в сотвореньи мира...
Юпитер, выдвигаясь движением плеч:
– Владыка - Аполлон? Нет, я, Юпитер!
Плутон хмурится:
– Здесь не Олимп, скорее мир теней, где царствую, конечно, я, Плутон.
Венера, женственно восхитительная:
– Страною света правит Аполлон.