Восхождение
Шрифт:
Сатурн миролюбиво:
– Когда собрались на Совет богов, оставим препирательства, о други! Есть горний мир и дольний - между ними незримая граница существует, как пропасть, иль вершины гор в снегах, что манит человека бесконечно. Но, возносясь душою в поднебесье, вскарабкиваясь по отвесным скалам, лишь гибель находил он здесь свою.
Гея недовольно:
– Но нет конца его дерзаньям; ныне в опасности великой горний мир.
Меркурий как вестник богов:
– Стальные птицы облетают горы, и Эхо
Гея в гневе:
– И пуще бедствий всех корабль проник в надмирную обитель Духа света.
Венера вся в золотом сиянии ее красоты:
– Сказать по правде, то корабль чудесный, весь золотой, летучий, словно свет.
Сатурн хмуро:
– Он мог быть уничтожен, как и замок в войне, развязанной у наших стен.
Венера с восхищением в очах:
– Корабль спасти мы были вправе. Чудо! И вот его строитель Аристей!
Аполлон встает:
– Приветствую тебя, мой гость и пленник! В твоей судьбе участье принимает одна из фей, я слышал о тебе. Какую цель преследуешь, скажи, в дерзаниях своих, чудесный мастер?
Аристей взволнован и сосредоточен, как никогда:
– Я всем обязан матери моей, прекрасной фее, что сошла на Землю, погрязшей исстари в борьбе бесплодной добра и зла, внести в мир красоту, по зову сердца, с ведома владыки.
Я следовал ее завету, помня ее прекрасный образ, словно зов к благому восходить и к красоте, и я твой пленник в высшем мире?
Сатурн добродушно:
– И пленником у Духа света быть весьма почетно. Отвечай правдиво, с какою целью тщился ты проникнуть в нагорную обитель Духа света?
Аристей с вызовом:
– Не силой я ворвался в горний мир, а, думаю, допущен и спасен от участи вступить в войну с Землею, когда она на грани катастрофы.
Гея, вновь вскипая гневом:
– А ныне и обитель Духа света!
Аристей с мольбой и призывно:
– Но ведь Земля всего лишь островок в безмерном океане мирозданья. У детской колыбели человек, как обезьяна в джунглях, заигрался, с отрадой затевая войны, сея повсюду смерть, разврат и преступленья, и разум кажется ему излишним.
Лишь наслажденья краткий миг он жаждет, чтоб обратиться в горстку праха вновь.
Зачем же жизнь дана венцу творенья, когда не для дерзаний? Человек взыскует совершенства и бессмертья в стремленьи пылком к высшей красоте.
Но на Земле он раб страстей и власти, чей символ вещий - Золотой телец.
Мир этот обречен на цепь страданий во благе, в нищете своих забав, равно губительных. Куда ж нам плыть? Когда пред нами океан Вселенной, ответ ведь ясен всякому уму.
Что краток жизни срок, теперь не страшно, я в силах воссоздать людей из света, и станут смертные, как боги, вечны.
Юпитер грозно:
– Глядите, новый Прометей сыскался!
Марс воинственно:
– Из
– предстанут среди нас, как боги? Вздор!
Гея, вся слезах:
– В ничтожество впадем и мы, как люди, и вечность истечет, как миг минутный, и горний мир весь обратится в прах.
Венера не согласна:
– Когда мы боги, мы богами будем, ведь первосущности пребудут в нас.
Аристей в тревоге и призывно:
– Срок жизни не удел, не счастье даже, бессмертье не залог судьбы великой. Когда оно дано с рожденья, знаю, и чаемое счастье обернется ничтожества беспечным торжеством, а для высоких душ проклятьем вечным в миру, где вечно торжествует чернь.
Да, это путь земной, таков он ныне, и не случайно к гибели ведет. Но высший мир ужели невозможен, не здесь, не в небе бытия земного, а в далях беспредельных всей Вселенной?
Юпитер гневно:
– Глядите, царь Вселенной объявился! И небожителям почтенья нет. Да приковать его к скале, пусть грифы его, бессмертного, изводят вечно!
Аполлон примирительно:
– Он не преступник, а великий мастер. Такого ранга нет у нас, не так ли? Пусть служит нам; познавши тайну света, он может воссоздать весь горний мир в красе живой, чем нас прельщает вечно земная жизнь в прекрасные мгновенья, с весной и летом, с юностью и детством, с познаньем и любовью, вечно новой, да это уж не здесь, а в океане, на островах блаженных во Вселенной!
Чертоги сотрясаются от гула, надо полагать, пролетающих в небе самолетов.
Юпитер в гневе:
– Он предал нас; он служит смертным! Небо заполонила вражья сила. Сбросить его в Аид!
Аристей в тоске:
– Когда повинен я, - лишь в том, что грезил я страною света, - позвольте на ее защиту встать?!
Меркурий злорадно:
– Да, как же! Захватить он жаждет власть в земной обители богов и теней! Юпитер прав, в Аид его, в Аид!
Аполлон с грустью:
– Нешуточно такое обвиненье. Пока не разъяснится суть да дело, останешься ты здесь, мой гость и пленник.
Аристей в величайшем отчаяньи:
– Но промедление опасно, Феб! В союзе со страною света мы могли бы обрести, как птицы, крылья и для защиты, и для взлета в Космос.
Венера вся в сиянии женственности и грации:
– О боги! На Совет богов я редко заглядываю; голосом моим вы пренебречь не можете по чести, оказываемой мне вами всеми, я понимаю, в ваших интересах. Я гостя отпускаю на свободу во имя устремлений и дерзанья спасти наш мир и вознести до звезд!
Аристей поднимается вверх и меж колонн устремляется в небо, точнее в сферу всей солнечной системы, которую пронизывает теперь, с его полетами, информационное поле Золотого парусника.