Воскрешение любви
Шрифт:
Теперь он понял, как ошибался. Поцелуй ударил ему в голову, как шампанское, переворачивая душу, рождая неопределенные желания, фантазии, о которых прежде не подозревал. Он не заметил, когда увлек Шонну на пол. Между поцелуями он раздевал ее, с восхищением разглядывая ее тело.
Тайлер принадлежал к числу людей, которые строго контролируют все свои желания и действия. Он целый год встречался с одной из самых красивых женщин Бейкерсфилда и ни разу не нарушил пределы дозволенного. Правда, Алисия сама придерживалась установленных ею правил. Тем не менее самоконтроль стал его второй натурой и помог пережить развод
Впервые за много лет он утратил его совершенно.
Глава 5
Шонна знала, что нужно остановиться, прекратить поцелуй Тайлера, не гладить его волосы. Она отдавала себе отчет в том, что творит безумие. Ей не нужны больше никакие романы, не стоит без нужды впускать в свою жизнь мужчину. Но она не могла уже остановиться, потому что в поцелуях Тайлера находила блаженство, чувствуя, как оживает ее тело: кровь быстрее бежала по венам и шумела в голове, заставляя забыть обо всем на свете, кроме тела и рук Тайлера. Они ласкали ее нежно, но очень настойчиво, и с каждым прикосновением она ощущала сильный прилив такого наслаждения, что можно было назвать его экстазом. Грудь ее напряглась, соски заострились. Казалось, ее изголодавшееся по любви тело впитывает, как засыхающий цветок, влагу из живительного источника.
Это походило на безумие. Она лежала на полу собственной кухни с мужчиной и отчаянно желала любить его. Такого рода поступки были совсем ей несвойственны. Она даже не могла бы сейчас вспомнить, когда в последний раз у нее был мужчина. Любовь была для нее не развлечением, а без любви она не признавала и секса. Но влюбляться она не собиралась.
— Нет, — выговорила Шонна, поразившись, как слабо и нерешительно прозвучал ее голос.
В жизни она не была слабой или нерешительной, прекрасно понимала свои желания, слабые и сильные стороны своей натуры. И сейчас она совершенно точно не хотела вступать в какие-либо отношения с мужчиной, который когда-то бросил своего ребенка.
— Нет, — повторила она уже тверже, при этом слегка отстранившись от него.
Тайлер замер и посмотрел на нее. В его глазах читалось непонимание, почему отвергают его желание, почему женщина прекращает их сближение.
— Нет, — выдохнула она в третий раз. Выражение его лица постепенно менялось, страсть, затуманившая взгляд, медленно таяла. Объятия стали ослабевать, и на его лице появилось что-то вроде раскаяния.
— Прости… — медленно сказал Тайлер, опуская глаза. — Обычно я… Мне не следовало… Ты… и я… — Он сделал неопределенный жест рукой, указывая на мокрый пол и стул, на котором Шонна только что сидела.
Она не совсем поняла, что он хотел сказать, но утешила:
— Ничего. Что случилось, то случилось. Забудь обо всем.
Что было еще говорить? Они оказались слишком близко друг от друга, и это стало их ошибкой. Правда, взаимное влечение появилось еще раньше, трудно было не заметить его. Теперь следовало научиться и этому.
Конечно, забыть о происшедшем не удастся, но необходимо хотя бы сделать вид, что ничего не было, если они собирались и дальше работать вместе. Для всех так будет лучше.
Может, она только себя уговаривает?
— Думаю, лучше мне уйти, — сказал Тайлер, поднимаясь с пола. — Я… я поговорю с Лени утром. Завтра суббота, на работу идти не надо. Поставлю ее перед выбором: либо она принимает условия, либо Мага придется забирать отсюда. Поглядим, что она скажет.
Шонна кивнула. Это все, что они могут сейчас сделать. Лени должна сама принять решение.
— Скажи ей, что ты уговорил меня разрешить покататься на одной из моих лошадей. Все равно я собиралась это сделать, но пусть она думает, что ты меня убедил. Объясни тем, что я хочу посмотреть, как она держится в седле.
Он кивнул.
— Интересно. Значит, я предстану в ее глазах добрым волшебником.
— Ну, а я останусь злой ведьмой. Хорошо. Лишь бы сработало.
В субботу утром Шонна давала уроки верховой езды. Среди ее учеников были люди всех возрастов и с разнообразными навыками: от начинающих до почти профессионалов. Она старалась не думать о Тайлере и Лени, но каждый раз, когда новая машина подъезжала к конюшне, вглядывалась в ту сторону. И каждый раз, когда раздавался телефонный звонок, она внутренне напрягалась, думая, что это Тайлер.
Тайлер не позвонил. Они приехали ближе к полудню. Шонна с облегчением вздохнула, когда увидела в машине Лени, но сделала вид, что не заметила, как они подъехали. Продолжая заниматься со студентами, она все же не выпускала их из поля зрения. Лени с морковкой в руке пошла в конюшню к Магу, и Шонна понадеялась, что Тайлер последует за ней.
В последнее время Маг стал спокойнее. Особенно после того, как понял, что в деннике его запирают только на несколько часов. Шонна радовалась наметившемуся сдвигу, но волноваться еще было из-за чего. Например, как он поведет себя, увидев протянутую руку, пусть даже с морковкой. Для Мага протянутая рука до сих пор ассоциировалась с хлыстом и насилием. Рука несла ему боль.
Шонна постаралась побыстрее закончить занятие.
— А теперь похвалите своих лошадей за прекрасную работу, которую они проделали вместе с вами, — сказала она в заключение, обращаясь к своим ученикам.
Все спешились, и в манеже поднялась обычная суета, означавшая окончание занятия. Теперь Шонна могла спокойно пойти поздороваться с Тайлером и Лени.
Тайлер увидел приближавшуюся Шонну и мгновенно вспомнил вчерашний вечер. Какой нежной она может быть! Какой горячей и полной жизни! Воспоминания пробудили в нем прежнее желание. Всю ночь он думал о происшествии на кухне, стараясь найти ему объяснение. Какой в этом смысл? Если ему захотелось начать любовный роман, то почему не с Алисией? Зачем связываться с женщиной, с которой у него нет ничего общего, когда есть более подходящая кандидатура? Он не хочет никаких эмоциональных потрясений. Он обычный бухгалтер. Жизнь его как-то устоялась, была самой обычной, и именно такая его очень устраивала. Никаких потрясений.
Тайлер посмотрел на Лени. Она протягивала Магу морковку, уговаривая его попробовать. Маг стоял в центре денника, подозрительно кося глазом на Лени. Когда Шонна приблизилась к ним. Лени враждебно взглянула на нее и бросила обидчиво:
— Он не подходит.
— Но он смотрит, слушает тебя. Это уже немало. Видишь, как шевелит ушами, значит, слушает твои уговоры.
Лени посмотрела на лошадь. Потом опять нахмурилась.
— Но он не подходит. Дальше середины денника не идет.