Воскрешение
Шрифт:
— Вы будто рассердились. Я вас чем-то обидел?
Мартин покачал головой:
— Нет, Джим. Ты тут ни при чем. Я рассержен из-за самой ситуации. Я всегда принимаю повеления Господа, но это не значит, что я неизменно ими доволен.
Они замолчали. Мартин опустился на колени рядом с диваном и начал молиться. Джим принялся снова ходить по комнате.
Нужно было ждать.
— Я хочу, чтобы ты знал: я горжусь тобой, сын, — прохрипел Делмас. — И я люблю тебя.
По лицу Джейсона струились слезы, и он, шмыгнув носом, вытер глаза.
— И я люблю тебя, папа.
— Приставь ствол вот сюда. — Делмас указал место, постучав себе пальцем чуть выше переносицы. — А потом просто не думай ни о чем.
Трясущимися руками Джейсон попытался поднять дробовик. Но в следующий момент у него опустились плечи, и ствол уставился в пол.
— Папа, — зарыдал он в отчаянии, — я не могу!
— Можешь, — тихо ответил Делмас. — Ты хороший сын, Джейсон. Лучший, о каком только можно мечтать. Я знаю, ты сможешь. Ты должен, ты все сделаешь так же, как я сделал с твоей мамой. Это нелегко, но выбора нет. Обещай, что не дашь мне вернуться! Что не позволишь мне превратиться в одну из этих тварей.
Не в силах говорить, Джейсон кивнул.
Быстро теряя силы, заливаясь слезами, Делмас сжал руку сына.
— Не забывай меня, — просипел он, — и если когда-нибудь у тебя появится свой сын, я надеюсь, ты научишь его всему, чему я тебя научил.
Он в последний раз обвел глазами комнату и посмотрел в окно, за которым виднелся сарай.
— Солнце скоро встанет, а у меня уже мало сил. И нога ужасно болит. Но скоро я увижусь с твоей мамой и все будет хорошо.
Наклонившись над кроватью, он поднял дуло дробовика, приставил себе ко лбу, точно между глаз. Оно приятно холодило горящую от жара кожу.
— Я люблю тебя, Джейсон.
Джейсон отвел ружье и, склонившись вперед, поцеловал вмятину на коже, которую оставил ствол.
— Я тоже тебя люблю, пап.
Затем приставил дробовик обратно и положил палец на спусковой крючок. Он больше не плакал.
Делмас закрыл глаза.
По дому разнесся грохот выстрела, заглушив и песни козодоя, и стрекот сверчков. Мартин вздрогнул, но продолжил молиться, теперь еще старательнее. Джим перестал ходить по комнате и приблизился к двери.
— Не надо, — остановил его Мартин. — Дай ему время.
Джим кивнул, но затем ночь разорвал еще один выстрел. Мартин и Джим обменялись полными ужаса взглядами и бросились в комнату. Джим еще до того, как они открыли дверь, знал, что они там увидят.
Мартин резко втянул воздух.
— О, Господи… Джим, не ходи туда!
В комнате стоял запах пороха и еще вились клубы дыма. Тело Делмаса обмякло на кровати, ошметки мозгов скользили по обоям у него за спиной. Джейсон лежал на полу, крепко сжимая пальцами дробовик. Голова у него выглядела примерно так же, как у отца, позади растеклась лужа крови.
Джим пересек комнату и, опустившись перед мальчиком на колени, вынул оружие из его безжизненных рук.
— Нет, нет, нет, нет, нет… — Джим повторял снова и снова, пока его мантра не переросла в протяжный скорбный вой.
Мартину вспомнились книги, где авторы, чтобы выразить этот звук, писали: «Неееееееееееет!» Но чтобы такой звук издавал живой человек, он сейчас слышал впервые.
— Джим, наверное, нам стоит…
Джим поднял взгляд к потолку и прокричал:
— Дэннииииииииииииииииииииии!
Снаружи снова запел козодой.
16
— Давай не так быстро, — закричала Фрэнки, свесив руку из окна машины. — Если выбросишь нас за ограждение, то найти «скорую» нам будет не так просто!
— Будь это Техас, — процедил в ответ Эдди, — дороги были бы попросторнее.
Петляя среди искореженных обломков, что усеивали шоссе, он поддал газу, и стрелка спидометра переползла отметку девяносто миль в час.
— Будь это Техас, — отозвалась Фрэнки, — я бы уже была в аду.
— Не любишь Техас?
— Никогда не была и сейчас не собираюсь. Разве там есть что-то, кроме ковбоев и скота?
— Ну ты что, милая. Есть города, по сравнению с которыми Балтимор покажется деревней. А какая там ночная жизнь — ты даже не представляешь! Лучшее кантри за пределами Нэшвилла. По крайней мере, так было, пока все это не началось.
— Кантри? Нет, спасибо.
— А что с ним не так?
— Просто шум для реднеков. — Она перевела взгляд на дорогу и тут же вскрикнула: — Осторожно!
Посреди дороги валялась опрокинутая автоцистерна, которая блокировала все три полосы. На ней сидело три мертвых вороны. Эдди, выругавшись, свернул на аварийную полосу, и «ниссан» завилял по поросшей травой насыпи. Колеса завертелись, угрожая увести их в канаву. Затем машина все же выровнялась, и Эдди обогнул фуру и вернуться на шоссе.
— Опасно было, — пробормотал он и, сдвинув назад свою ковбойскую шляпу, вытер лоб пухлой ладонью. — Прости.
— Ничего, — слабо отозвалась Фрэнки, но затем ее улыбка померкла. — Но теперь-то сбавь скорость!
— Красный жучок разбился, — объявил Джон Разноцветный с заднего сиденья, когда они проезжали мимо разбитого «фольксвагена», и весело потрепал Фрэнки по плечу.
— Вот не знаю, зачем нам понадобилось тащить его с собой, — проговорил Эдди, надувшись — Любой, в ком осталась хоть капля здравомыслия, поймет, что у него нелады с головой.
— Мы взяли его, потому что он жив, — в очередной раз объяснила Фрэнки, растрачивая на дородного техасца последнее терпение. — А если он жив, значит, заслуживает шанса, чтобы так было и дальше. И единственный способ этого добиться — это держаться вместе.