Воскрешение
Шрифт:
– А это казнят на главной площади преступников,- пояснил иудейский солдат.- Сегодня же пятница, день казни. Завтра суббота - нельзя, священный день, выходной.
Отряд выехал на площадь. Посредине стоял деревянный помост, на котором было укреплено большое колесо. К нему привязали раздетого человека. Палач здоровенной дубиной бил его по рукам и ногам. От таких ударов кости у бедняги ломались, и он неистово кричал. Обезумевшая толпа при этом оглушительно вопила от возбуждения. В конце концов, несчастный не выдержал пыток и потерял сознание.
– За что казнят этого человека?- спросил Вольдас, находившийся рядом с Пилатом, у молодой женщины из толпы.
– Он отказался
– Ну, и порядки у них,- поразился Пилат, услышав такое пояснение иудейки.- Наши законы по сравнению с ихними - сплошное милосердие.
Когорта двинулась дальше. Осуждённого отвязали от колеса. Несчастный уже не дышал и не подавал никаких признаков жизни. Палач поднял свою правую руку, толпа затихла, и он сказал:
– Преступник умер раньше времени. Сердце слабое, не выдержало. Казнь окончена, можете расходиться.
Толпа недовольно загудела и начала редеть.
Понтий Пилат и Вольдас Люцифус поднялись на террасу резиденции прокуратора Иудеи. Навстречу им шёл, улыбаясь, центурион Виталий Порус.
– Приветствую тебя,- сухо сказал Пилат.- С нынешнего момента я прокуратор Иудеи. Моё имя Понтий Пилат. Вот приказ наместника Восточный земель Римской империи Марка Цинтерия.
Пилат протянул Виталию свиток. Бывший прокуратор прочитал приказ, внимательно осмотрел красную сургучную печать наместника и произнёс:
– Повинуюсь распоряжению наместника. Будут ли какие-то приказы у прокуратора для меня?
– Да, сегодня же приготовишь указ,- отдал распоряжение Пилат,- гласящий, что с нынешнего дня все смертные казни приводятся в исполнение только после согласования со мной лично, и только после моего разрешения. Вся судебная власть переходит в моё подчинение. Улицы Иерусалима патрулируются только нашими войсками. Охрана Иерусалима и его городских ворот осуществляется исключительно римскими солдатами. Подпись под указом - моя. Всё иди, исполняй.
– Ну, что, Вольдас,- проговорил Пилат, когда они остались вдвоём,- пора тебе приступать к своим обязанностям. Начни с того, что разузнай, кто из местных вельмож мутит воду в Иерусалиме. Кто стоит за всеми этими восстаниями. После моего указа, они зашевелятся, как пауки в банке. Я думаю, что кто-то из них обязательно себя проявит. Вот, ты и узнай, кто это будет.
– Сделаю, прокуратор,- заверил Люцифус.- Постараюсь определить, откуда ниточка тянется, и кто за неё дергает. Разрешите идти.
– Вольдас, ты мой лучший друг,- добродушно сказал Пилат.- Ты мне жизнь спас. Если бы не ты, лежать мне холодным. Не обижайся, что я с тобой на людях буду говорить официально. Служба есть служба, сам понимаешь.
– Всё в порядке, Понтий,- согласился Люцифус.- Что я не понимаю? Главное дело.
– Но, если тебе что-то надо, обращайся ко мне в любое время,- разрешил прокуратор.- Я всегда тебе помогу. Я добро помню. Ну, всё. Ступай.
Люцифус лежал в своей комнате и размышлял:
– Как же узнать, кто здесь устраивает беспорядки? Кто подбивает местное население к неповиновению Риму? Надо определить того, кто в этом может быть заинтересован - это первое. Второе - у такого человека должна быть власть и деньги. Тогда получается, что это либо местный царь Изурод, либо местные религиозные власти. Про царя Изурода я слышал, что он больше интересуется женщинами, пирами и другими развлечениями, чем государственными делами. Ходит, правда, легенда о нём, как будто он лет тридцать назад приказал перебить всех младенцев мужского пола возрастом до одного года. Якобы ему исходила от них какая-то опасность. Говорят,
А вот глава их религиозной власти первосвященник Сафра, человек волевой, осторожный и очень честолюбивый. На приёме у прокуратора по случаю вступления Пилата в должность, он вел себя очень непросто, даже, я бы сказал хитро. Сначала, первосвященник выказывал своё недовольство по поводу того, что прокуратор сосредоточил всю судебную и военную власть в Иерусалиме в своих руках, даже попытался возмущаться. Но как только Пилат пригрозил, что он скоро выведет на чистую воду всех заговорщиков, кем бы они ни были, а потом их обязательно казнит, первосвященник сразу же сменил свой тон. Сафра, тут же, стал поддерживать прокуратора и предлагать ему своё содействие по наведению порядка и спокойствия в Иудее. А вот, царь Изурод никак не отреагировал на указ прокуратора. Хотя, по своему положению первым должен был выказать своё недовольство, ведь, Пилат своим указом лишил его реальной власти в стране. Это говорит о том, что плевать он хотел на всякие там державные дела, они ему не интересны. Зато Сафру поначалу можно было откачивать от охватившей его злости. Из этого можно сделать предварительный вывод: первосвященник очень серьёзно занимается государственными делами в Иудее. Хотя должен заниматься религиозными вопросами в стране. Значит, он вполне может быть замешан и в организации беспорядков. Очевидно, первосвященника не устраивает то, что Рим постоянно ограничивает его власть и влияние в Иудеи. Надо за ним тайно понаблюдать. Лучше меня это никто не сделает. Сегодня же вечером и начну. Надо сделать так, чтобы я мог присутствовать при всех его встречах, оставаясь при этом незамеченным. Можно, конечно, превратиться в мышь или в комара, только это рискованно. Вдруг кошка сожрёт эту мышь, или кто-то прихлопнет комара. Обидно будет, вот так по-глупому погибнуть. Есть один надёжный способ, просто гениальный. Недаром же папа у меня имеет вид тени. Я тоже на время стану тенью. Соединюсь с тенью первосвященника и буду с ним неразлучным. Что-что, а тень всегда при своём хозяине, и днём и ночью. А самое главное, никто из людей на тень внимания никогда не обращает.
Люцифус встал, взял тазик, в котором он умывался, налил туда воды из кувшина. Затем, он поставил его на табуретку и подумал:
– Только бы никто не перевернул его до моего возращения, чтобы вода не расплескалась, а то беда.
Люцифус наклонился над тазиком так, что его отражение появилось в воде. Он подождал, пока жидкость успокоилась, и произнёс:
– Пусть тело моё останется там, где моё отражение, а тень моя двигается самостоятельно. Фурас кун, мендиал пси гордус.
И в этот же момент тело Вольдаса исчезло, а его тень поползла по полу, протиснулась под дверью и двинулась по коридору. Никто из солдат, встретившихся ему на пути, не обратил на неё внимание. Тень Люцифуса выбралась из резиденции прокуратора и оказалась на улице. Находясь под палящим солнцем, Вольдас обратил внимание, что ему совершенно не жарко. Он подумал:
– Странно, но у меня такое ощущение, что я действительно нахожусь в тени.
Люцифус в своём новом обличье отправился к дому первосвященника, чтобы, соединившись с тенью Сафры, подслушивать все его разговоры и подсматривать, с кем он встречается.