Воскрешенные
Шрифт:
Но сейчас же у меня в голове что-то щелкнуло, и я поняла, что страх, наполнивший воздух комнаты, не мой. Дарх вызвал его из мира эмоций и сконцентрировал здесь, чтобы причинить мне зло. Так умеют делать Перворожденные.
И боги.
— Ты жив, — констатировала я на его родном языке. — А другие?
Я хотела, я очень надеялась, что все они выжили. Но спасти людей с подводной лодки, погибающей на глубине двести тридцать метров, могло только чудо. Никто не выплыл тогда на поверхность — я знала точно, потому что долго вглядывалась в блестящие от фонарей «Мистификатора» волны.
— Мертвы, — подтвердил Дарх.
Он увидел мою боль,
Дарх ненавидел меня до смерти — до моей смерти. Он желал, чтобы я умерла. Он мог попытаться меня убить и почему он медлил, было непонятно. Готовясь к поединку, я осторожно положила раненого птицеящера на кровать. В тот же миг моя кожа стала как будто толще — ее обволокла «броня» — а все тело потеряло вес и закаменело. Это инстинкт. В конце концов, даже сознавая свою вину, я тоже не хочу умирать.
Я встала перед ним, но он лишь покачал головой.
— Что тебе нужно? — не выдержала я.
Он снова широко улыбнулся.
— Чтобы ты не существовала. Никогда.
Я не нашла в его языке достойного ответа и промолчала.
— Целых девять месяцев я считал себя отомщенным. Я был свободен, хотя и не был счастлив. Теперь… ты видишь, да?
Это, действительно, было видно: он думал только обо мне. О том, как бы больнее, злее, приятнее со мной расправиться.
Догадка возникла из ниоткуда.
— Ты не можешь убить меня своими руками? Почему?
Он удивился. Несильно — удивление не стерло с его лица улыбку. Он решил, что я пытаюсь его обмануть.
— Потому что мне не понравилось умирать. А как обезвредить твоего выскочку-братца, я, увы, не знаю.
Я удивилась искреннее.
— Он тебе не сказал?! — понял Дарх и заколебался.
Он пожалел, что вывел меня на эту тему. Но было уже поздно. Ассоциативный ряд пронесся галопом. Выскочка-братец — это, конечно, Капитан-Командор. Именно такое мнение о нем сложилось у богов, и оно его откровенно забавляло. Что в нем вредного? Я вспомнила слова Белого Старшего: «Во всей остальной Вселенной уже очень подробно известна… э… привязанность к ней Младшего, и сознательно на нее никто покушаться не будет». Капитан-Командор тогда подавил мое желание спросить, о чем идет речь, но сейчас он помешать уже не мог, и в голове, как ответ, возникли его слова: «Нет больше Великих Магистров».
Это открытие настолько меня поразило, что «броня» исчезла.
Дарх рассмеялся.
— Великий Командор Ветра — скромняга! Таким подвигом — и не гордиться!
Я растерянно хлопала глазами. Убить меня сейчас было бы проще простого, но Дарх действительно боялся это делать. Он подумал, что есть другая возможность испортить мне жизнь.
— Смотри! — сказал он и запустил в меня визуальную телепатему, которую я от неожиданности даже не попыталась отбить.
Картинка, развернувшаяся в моем сознании поверх реальности, была жуткой: церемониальный зал Великого Магистрата, просторный, но забитый людьми: Ветрами, Магистрами, бойцами Белого Командора, слугами; Капитан-Командор в зоне Правителей, возле открытого люка, со мной на руках… то есть, с моим трупом, отнюдь не первой свежести. Ужас. За нами стоит Белый Командор с Денисом. Димка Лавров держит тело своей сестры, но она-то, я знаю, жива, просто для ее пошатнувшейся психики такое зрелище — явный перебор. Все глаза смотрят на Капитана-Командора. Никто не в силах отвести от него взгляда. Он внешне спокоен, но воздух в церемониальном зале дрожит от его ярости. Все находятся словно под гипнозом и готовы исполнить любой его приказ. И уже совершенно ясно, что сейчас произойдет нечто непоправимое.
Магистры падают прямо там, где стоят или сидят. Некоторые слуги — тоже. Замертво. Срабатывает сигнализация, въезжают реанимационные автоматы, но они бесполезны. Для того, чьими глазами я видела сейчас кусок своего прошлого, это ясно: у виноватых в моей смерти погиб мозг.
Я моргнула, чтобы сфокусировать зрение на реальности. Капитан-Командор, без сомнения, знавший, что со мной происходит, поскольку я мысленно очень четко произнесла его имя, молчал. Значит, все это правда.
— Ни слова, ни жеста, — со злобным уважением пояснил Дарх. — Только мысль. Короткая и мощная. Автор проклятия, Жадный Бог, сдох в тот же самый миг. Так что попытаться убить тебя может только слабоумный. А таких среди богов нет.
Лишь сейчас я заметила, что не слышу и не чувствую своего сердца. Оно остановилось.
Не может быть… Чтобы он из-за меня погубил столько людей… Не может быть.
— Ты не в восторге, — заметил Дарх.
Насколько обдуманной была атака Командора? Похоже, он сам не ожидал такого эффекта. И считал, что я его не одобрю.
Дарх не умел различать мысли, но он отлично понял мое настроение.
— Так что тебе нужно? — хмуро спросила я. — Убить меня тебе слабо, зачем же ты явился? Извинения устроят?
Он наконец-то пошевелился — разжал руки, чтобы потереть друг о друга ладони.
— Нет. Меня устроит, если ты сама захочешь умереть. Я выясню, что тебе дорого, и уничтожу это. Всё. Все твои достижения пойдут прахом.
Это уже деловой разговор. Хотя и очень неприятный.
— Как?
Он глубоко вдохнул и резко выбросил руку в сторону лежащего на кровати птицеящера. Раздался сухой щелчок, на шее маленького существа вспыхнуло и сразу погасло пламя, а потом его лапки задергались в агонии.
— Так, — сказал Дарх. — Для первого раза достаточно, но знай: преданные мне духи следят за тобой, и нигде всему, что для тебя важно, не будет безопасно. Еще увидимся.
Сказав это, он сделал шаг прямо на меня и исчез.
3. Важнее всего
I
Кое-что от Дарха в моем доме, правда, осталось: связывающее волю ощущение обреченности. Должно было пройти долгое мгновение, прежде чем я смогла пробиться сквозь него и понять, что это всего лишь навязанное мне чувство.
Такими методами со мной еще никто не боролся.
Но это не значит, что ими меня можно победить.
Я поняла еще очень остро, что даже первый раунд пока не проиграла, но проиграю с секунды на секунду — если не попытаюсь спасти птицеящера и таким образом признаю могущество Дарха. Перебьется. Он вправе мстить мне, однако расплачиваться за свои грехи чужими жизнями я не намерена.
Мысленно чертыхаясь, я вцепилась в еще теплое искалеченное тельце…
Я действовала так, как привыкла за сотни раз исцелений, так, как получалось уже автоматически, но руки почему-то не нагревались, энергия не проникала в тело малыша, и его жизнь ускользала из моих пальцев…