Воскресный философский клуб
Шрифт:
— Пол Хогг?
Джонни пожал плечами.
— Человек весьма приличный. На мой вкус, излишне серьезен, но настоящий профессионал. Типичный представитель своей фирмы. А вот новые сотрудники — это люди другого разлива. Ну а Пол — эдинбургский финансист старой школы. Несгибаемый.
Изабелла передала ему блюдо с семгой, и он взял еще один сэндвич. Она подняла свой бокал и сделала глоток вина, которое было гораздо лучшего качества, чем то, которое обычно подавалось после таких концертов. Это заслуга Питера, подумала она.
Что–то из сказанного
— Значит, «Мак–Дауэллз» меняется? — спросила она.
— Конечно, — ответил Джонни. — Как и всё в мире. Всё. Банки, фирмы, брокеры — всё. Настало иное время — время «крутых». Всюду одно и то же, не так ли?
— Полагаю, что да, — сказала Изабелла. Конечно, он прав: старые моральные принципы забываются, им на смену приходят корысть, жестокость и беспринципность.
Джонни доел свой сэндвич и облизнул кончик пальца.
— Пол Хогг, — задумчиво вымолвил он. — Пол Хогг. Гм–м. Честно говоря, я считал его маменькиным сынком, а он вдруг заводит себе эту невесту, эту стерву, головой пробивающую стены. Минти, как ее там. Очтермучти. Очендинни.
— Очтерлони, — подсказала Изабелла.
— Надеюсь, она не ваша кузина, — хмыкнул Джонни. — И я не задел ничьих чувств.
Изабелла улыбнулась.
— То, что вы сказали, совпадает с моей оценкой, но вы были к ней более снисходительны.
— Я вижу, мы понимаем друг друга. Она крутая — круче некуда. Работает на эту фирму на Норт–Шарлотт–стрит, «Экосс–банк». Настоящая шлюха, если хотите знать мое мнение. Флиртует с парой молодых людей из конторы Пола. Я видел ее, когда Пола не было в городе. А однажды видел ее в Лондоне, в баре в Сити, когда она думала, что поблизости нет никого из Эдинбурга. Ну так вот, я там был и видел ее. Вешалась на шею восходящей звезде из Абердина. Его держат в «Мак–Дауэллз», потому что он хорошо умеет жонглировать цифрами и рисковать, а это приносит прибыль. Иэн Камерон — так его зовут. Играет в регби за какую–то команду. Спортивного телосложения, и при этом умный.
— Вешалась ему на шею?
Джонни показал:
— Вот так. Просто липла к нему. Тут и не пахло ничем платоническим — сплошной язык тела.
— Но она же помолвлена с Полом Хоггом.
— Совершенно верно.
— А Пол — он об этом знает?
Джонни покачал головой.
— Пол — простачок. Он простачок, который связался с женщиной, вероятно слишком амбициозной для него. Такое бывает.
Изабелла сделала еще глоток вина.
— Но что она нашла в Поле? Зачем он ей нужен?
— Респектабельность, — не задумываясь ответил Джонни. — Он — хорошая опора, если хочешь продвинуться в финансовом мире Эдинбурга. Его отец был одним из партнеров, основавших «Скоттиш Монреаль» и фонд «Галлейн». Если вы, так сказать, никто, а хотите стать кем–то, нет никого лучше, чем бедняга Пол. Превосходный вариант. Все нужные связи. Скучные званые обеды. Ложа в Фестивальном театре, обед в опере. Идеальная комбинация!
— А между тем она продвигается по карьерной лестнице?
— Вот именно. Ее интересуют деньги, и вероятно, ничего больше. Нет, не совсем так. Еще мужчины. Грубоватые, как Иэн Камерон.
Изабелла молчала. По–видимому, измены стали чем–то само собой разумеющимся. То, что она узнала о поведении Тоби, ее огорошило, но теперь, когда она услышала эту историю о Минти, больше не приходится ничему удивляться. Возможно, следует удивляться постоянству, — во всяком случае, на это намекают социобиологи. Мужчина подчиняется стремлению иметь как можно больше партнерш, чтобы сохранить свой генотип, — так нам говорят. А женщины? Может быть, их интуитивно влечет к мужчинам, которые подсознательно обеспечивают максимальную сохранность своих генов. А это значит, что Минти и Иэн — идеальные партнеры.
Изабелла смутилась, но не настолько, чтобы не задать свой следующий вопрос таким образом, чтобы он прозвучал вполне невинно:
— И я полагаю, что Иэн и Минти могут вести в постели разговор об акциях, деньгах и обо всем таком. Вы можете это себе представить?
— Нет, — ответил Джонни. — Потому что если бы вели, это называлось бы инсайдерством и я бы лично с величайшим наслаждением прибил гвоздями их уши к двери Нового клуба.
Изабелла вообразила себе эту картину. Она была почти так же хороша, как Тоби, накрытый снежной лавиной. Но она одернула себя и сказала:
— Думаю, именно это и происходит.
Джонни застыл, так и не поднеся бокал к губам и с удивлением воззрившись на Изабеллу.
— Вы это серьезно?
Она кивнула.
— Я не могу сказать вам, почему так думаю, но могу вас заверить, что у меня есть на то веские основания. Вы могли бы помочь мне доказать это?
Джонни поставил свой бокал на поднос.
— Да, мог бы. Во всяком случае, попытаюсь. Не выношу нечестности в финансовых делах. Она наносит ущерб рынку. И вредит всем нам — действительно очень сильно. Такие люди — просто бич божий.
— Хорошо, — сказала Изабелла. — Я рада, что вы согласились помочь.
— Но что бы вы ни делали, вы должны держать это в секрете, — добавил Джонни. — Если вы ошиблись, у нас будут серьезные неприятности. Нас могут обвинить в клевете и преследовать по закону. И я бы выглядел глупо. Вы понимаете?
Изабелла понимала.
Глава двадцатая
Вечером того дня, когда у Изабеллы состоялся неприятный разговор с Кэт и она высказала свои подозрения в ответ на новость о помолвке, Кэт и Тоби пошли в ресторан раньше, чем намеревались, так как позже все столики были заказаны. Адвокатский факультет устраивал заседание Франко–британской юридической ассоциации, и участники собирались пообедать после заседания. Это было подходящее место для бесед о юридических тонкостях Conseil d'Etat[47] и, разумеется, о других делах.