Воскресный философский клуб
Шрифт:
— Значит, вы покончили с этим? — спросил удивленный Джейми.
— Да, — ответила Изабелла. — Вчера вечером я имела продолжительную беседу с неким Джонни Сэндерсоном. Он работал вместе с этими людьми и хорошо их знает. Он говорит, что мы не сможем ничего доказать, и считает идею насчет того, будто Минти как–то связана со смертью Марка, совершенно несостоятельной. Я долго думала об этом. Полагаю, он меня отрезвил.
— Вы не перестаете меня изумлять, — сказал Джейми. — Но должен признать, что я чувствую большое облегчение. Я никогда не одобрял то, что вы впутываетесь в чужие дела. Вы становитесь благоразумнее с каждым часом.
Изабелла потрепала его по запястью.
— Может быть, я еще не раз удивлю вас, — сказала она. — Вообще–то я приняла
Джейми состроил гримасу.
— В ее присутствии мне не по себе, — сказал он. — Это же вы назвали ее социопаткой. И я должен остерегаться, как бы она не вытолкнула меня из окна.
— Но вы же, конечно, знаете, что нравитесь ей, — небрежным тоном заметила Изабелла.
— Я не хочу этого знать. И я не понимаю, с чего вы это взяли.
— Все, что нужно, — это наблюдать за людьми, — сказала она, когда они подошли к парадному входу и она потянулась к звонку с надписью «Хогг». — Люди себя выдают каждые пять секунд. Следите за выражением их глаз. Глаза скажут абсолютно все, что вам нужно знать.
Джейми молчал, когда они поднимались по лестнице, и у него все еще был задумчивый вид, когда они добрались до квартиры и им открыл дверь Пол Хогг. Изабелла раздумывала, стоило ли говорить Джейми про то, что Минти к нему неравнодушна. Вообще–то мужчинам не нравилось, когда им говорили, что женщины находят их привлекательными, — если только они не были готовы на ответное чувство. А некоторые даже испытывали раздражение: им было обременительно сознавать, что к ним неравнодушны, и они чувствовали себя не в своей тарелке. Вот почему мужчины бегали от женщин, которые их преследовали, и так же будет вести себя Джейми — когда он в курсе дела. И Изабеллу ничуть не огорчало, что он будет теперь держаться подальше от Минти. Какая кошмарная мысль, вдруг подумала она: Джейми, покоренный Минти, которая добавила бы его к списку своих побед! Вот уж поистине ужасная перспектива, которую Изабелла никак не могла принять. А собственно, почему? Потому что мне хочется его защитить, признала Изабелла, и я не в силах вынести, чтобы им завладел кто–то другой. Даже Кэт? Хочет ли она на самом деле, чтобы у него наладились отношения с Кэт? Или она думала об их примирении только потому, что знала, что этого никогда не случится?
Однако времени на подобные раздумья не было. Пол Хогг тепло с ними поздоровался и проводил в гостиную с неверно атрибутированным Кросби и «проблемным» Пеплоу. Тут уже находились двое других гостей, и когда их знакомили, Изабелла вспомнила, что уже встречалась с ними. Он был адвокатом, целившим в большую политику, а она вела колонку в газете. Изабелла время от времени читала эту колонку, но находила ее скучной. Ее не интересовали детали повседневной жизни журналистов, которой были посвящены материалы, написанные этой дамой. Интересно, так ли скучно с ней беседовать. Изабелла взглянула на женщину, которая ей приветливо улыбнулась, и сразу же смягчилась, подумав, что, пожалуй, стоит сделать над собой усилие. Адвокат тоже улыбнулся и дружелюбно пожал руку Джейми. Журналистка взглянула на Джейми, потом бросила мимолетный взгляд на Изабеллу, и та сразу же поняла, что эта женщина подумала, будто они с Джейми — парочка в том самом смысле, и что теперь она пересматривает свое мнение об Изабелле. А именно этим и занималась журналистка, оценивая теперь фигуру Изабеллы — слишком бесцеремонно, подумала Изабелла. И как ни странно, ей было приятно, что другие считают, будто у нее бойфренд намного ее моложе, да еще с такой внешностью, как у Джейми. Журналистка определенно завидовала, потому что ее партнер наверняка ночи напролет просиживает в библиотеке и так устает, что ни на что не годен, и всегда говорит о политике, как неизбежно делают все политики. Вот что, похоже, думает журналистка: «У этой Изабеллы сексуальный молодой бойфренд — только взгляните на него, — и, по правде говоря, мне бы хотелось заполучить именно такого…» Но тут Изабелла подумала: а правильно ли создавать у людей ложное впечатление или следует разуверять их? Бывают минуты, когда обременительно быть редактором «Прикладной этики»: никогда не можешь расслабиться, позволить себе немного отдохнуть.
В эту минуту в гостиную вошла Минти. Она была на кухне и теперь появилась перед гостями, держа в руках серебряный поднос с канапе. Поставив поднос на стол, она подошла к адвокату и расцеловала его в обе щеки. «Роб, я уже дважды голосовала за тебя с тех пор, как мы последний раз виделись. Дважды!» А затем обратилась к журналистке: «Кирсти, как мило с твоей стороны откликнуться на наше приглашение». Потом сказала Изабелле: «Изабелла!» Это было все, но что–то едва уловимое промелькнуло в ее глазах. «А это Джейми, не так ли?» Язык тела тоже теперь изменился; она подошла к Джейми, чтобы поприветствовать его, и Изабелла с удовольствием отметила, что Джейми слегка отстранился — как магнит, к которому подносят не тот конец другого магнита.
Пол находился в другом конце комнаты: он готовил напитки. Теперь он вернулся. Все взяли бокалы и повернулись друг к другу. Это была непринужденная беседа — удивительно непринужденная, подумала Изабелла. Пол расспрашивал Роба о нынешней политической кампании, и тот рассказывал забавные моменты, связанные с борьбой в избирательных округах. Имена главных героев были хорошо известны: неистовый эгоцентрист против отчаянного бабника. Потом Минти упомянула еще одного политика, что заставило Роба презрительно фыркнуть, а Кирсти — многозначительно покачать головой. Джейми ничего не сказал: он не знал никаких политиков.
Чуть позже, когда Джейми обсуждал с Кирсти какой–то скандал в оркестре Шотландской оперы, Изабелла оказалась рядом с Минти, которая взяла ее под руку и повела к камину. Изабелла заметила, что на каминной доске стало еще больше приглашений, чем в прошлый раз, — правда, сейчас она не имела возможности их прочесть (за исключением одного, набранного крупным шрифтом, — вероятно, чтобы гостям было легче читать).
— Я очень рада, что вы смогли прийти, — сказала Минти, понизив голос. Изабелла поняла, что этот разговор не предназначен для посторонних, поэтому ответила так же тихо:
— Я чувствовала, что вы хотите со мной поговорить.
— Действительно хочу. Насколько я поняла, вы интересуетесь «Мак–Дауэллз». Я слышала, что вы беседовали с Джонни Сэндерсоном.
Этого Изабелла не ожидала. Кто–то сообщил Минти, что они с Джонни уединились в уголке на дегустации виски.
— Да, я с ним говорила. Я немного его знаю.
— А он в свою очередь расспрашивал людей из «Мак–Дауэллз». Правда, он когда–то там работал.
— Я знаю, — кивнула Изабелла.
Минти отпила из бокала.
— Тогда вы не будете возражать, если я спрошу: что именно вас интересует в этой фирме? Видите ли, сначала вы расспрашиваете о ней Пола, потом встречаетесь с Джонни Сэндерсоном, и так далее, и это заставляет меня задуматься о том, откуда такой интерес. Ведь ваша работа не связана с финансами, не так ли? Так отчего же вас так привлекают наши дела?
— Ваши дела? А я и не знала, что вы работаете в «Мак–Дауэллз».
Минти снисходительно улыбнулась:
— Дела Пола тесно связаны с моими. В конце концов, я его невеста.
Изабелла минуту помолчала. Джейми посмотрел в ее сторону из другого конца комнаты, и они обменялись взглядами. Она колебалась, не зная, как поступить. Она вряд ли может отрицать свой интерес, так отчего бы не сказать правду?
— Да, я интересовалась, — начала она. — Но теперь все уже в прошлом. — Она сделала паузу. Минти наблюдала за ней, внимательно слушая. — Я больше не связана с этим делом. Видите ли, не так давно на моих глазах молодой человек упал и разбился насмерть. Я была последней, кого он видел на этой земле, и чувствовала, что должна заняться расследованием этого происшествия. Как вам известно, он работал в «Мак–Дауэллз». Он знал, что там происходит что–то неблаговидное. Я подумала, нет ли тут какой–то связи. Вот и все.