Воскресший гарнизон
Шрифт:
— Значит, нас оставляют здесь одних?! — гневно блеснул кровянистыми белками глаз Овербек.
— Наполеон всегда считал, что командовать арьергардом должны самые достойные и мужественные.
— Именно так мы всё и восприняли! — буквально прорычал Овербек. — Однако возникает вопрос: если никто всерьез отстаивать «Регенвурмлагерь» не намерен, тогда какого дьявола нас все еще держат здесь?!
— Я уже известил вас, что позиции оставил по приказу командования, — вскинул подбородок Курт Майнц. — Что же касается зомби, то судьба этих недочеловеков меня не интересует.
— Но-но, подполковник! Здесь, на позициях, они — солдаты, как и все мы, — остудил его Свирепый Серб, который до сих
— Никаких боев. Нас отводят прямо сейчас.
Фляга с коньяком застыла в нескольких миллиметрах от губ Свирепого Серба.
— Так вы что, совсем уходите, за Одер?
— Как оказалось, настоящий «Восточный вал» создается там, на левом берегу Одера, а не в этих болотах и подземельях.
— Но пока что вас всего лишь уводят с поля боя, разве не так? — несмело предположил штандартенфюрер, окончательно удивив этим Курта.
Он снисходительно, насколько позволяла разница в чине, окинул экс-коменданта взглядом и покачал головой.
— Единственное, чем могу утешить вас, господин Овербек, так это уверенностью, что остатки вашего воинства отводить тоже станут подземельями, в том числе и под Одером, — молвил подполковник войск СС, уже стоя в проеме бронированной двери «Шарнхорста». — Если только «ванюши» и «пшеки» наголову не истерзают ваших хваленых зомби-воинов во время ближайшей же атаки.
— Ну, эту атаку мы еще отобьем, — проворчал Свирепый Серб.
— ...И видит Бог, — не обращал на него внимания Майнц, — что если бы командование гарнизоном лагеря поручили мне, «Регенвурмлагерь» сражался бы даже после падения Берлина. — Он выдержал насмешливый взгляд Овербека и подтвердил: — Да-да, можете в этом не сомневаться. Даже после объявления капитуляции. Потому что только при моем комендантстве «Регенвурмла-герь» стал бы соответствовать своему первичному назначению — быть подземным оплотом рейха.
— Павшего... рейха, — напомнил ему штандартенфюрер.
— Скореє, бессмертного в своей идее, — напыщенно уточнил Майнц.
— Именно этого в ставке фюрера больше всего опасались, -проворчал экс-комендант.
— Моей стойкости?
— Ваших диктаторских замашек, Майнц, если только это вас не оскорбит.
— Не оскорбит, — извиняюще улыбнулся оберштурмбанфюрер. — Ни для кого не секрет, что я сторонник жесткой дисциплины и решительных действий.
Знал о нем Овербек не так уж и много. В сорок первом Майнц был ранен под Москвой, затем командовал зондеркомандой в Белоруссии и, наконец, последним местом службы его была какая-то крепость на севере Франции, в подземельях которой располагался арсенал, а в стенах — саперная школа. Но именно там он вступил в конфликт со штабистами Верховного командования германскими войсками во Франции. После того, как один из его унтер-офицеров, известный дебошир, был ранен ножом в таверне ближайшего поселка, комендант крепости Майнц приказал прямо у стен крепости повесить десятерых заложников, не согласовав условия этой расправы ни с кем из высшего командования, не говоря уже об СД или гестапо.
Но, очевидно, Майнц забыл, что Франция — не Белоруссия, да и времена изменились. Фотографии повешенных каким-то образом оказались в зарубежной прессе и в листовках французского Сопротивления. Нашлись свидетели, которые доказали, что зачинщиком драки оказался сам унтер-офицер. Скандал докатился до кабинета командующего войсками во Франции генерал-полковника Штюльпнагеля [72] , который давно был известен как эсэсоненавистник, что и было вскоре подтверждено его участием в заговоре против фюрера и приказом об аресте парижских гестаповцев, в том числе и генерала от СС, начальника службы безопасности во Франции группенфюрера Оберга.
72
После подавления заговора против Гитлера, командующий войсками во Франции генерал Штюльпнагель был вызван в Берлин. По пути туда, неподалеку от Вердена, генерал попытался покончить жизнь самоубийством, но был спасен врачами, чтобы затем, вместе со многими другими заговорщиками, быть осужденным Народным трибуналом, возглавляемым председателем Роландом Фрайслером, которого Гитлер с гордостью называл «нашим Вышинским».
Впрочем, все эти события происходили уже после того, как стараниями того же Оберга оберштурмбанфюрер Майнц был вырван из рук подчиненных Штюльпнагеля, накануне арестовавших его прямо в госпитале, и надежно пристроен в подземелье «Регенвурмлагеря».
— Дело не в ставке фюрера, — решительно повел задернутым в перчаточную кожу указательным пальцем оберштурмбанфюрер. — А в том, что здесь, за моей спиной, развернулась настоящая баталия за чины и должности.
— Никакой баталии за вашей спиной не разворачивалось, Майнц. Скажу вам больше: лично мне хотелось, чтобы во главе «Регенвурмлагеря» стали именно вы, поскольку судьба его мне тоже не безразлична.
— Вот только к вашему мнению, штандартенфюрер, в то время в Берлине уже никто не прислушивался. Сейчас мы оба можем спокойно признать этот факт.
— А какой смысл отрицать? Так все и было.
— Тогда в чем дело?
— Слишком уж буйными были ваши прожекты, дорогой Майнц. И в рядах командования Сухопутными силами, и в штабе Верховного главнокомандования Вооруженными силами отыскивались люди, которых это смущало. Тем более, что они были в курсе событий, развивавшихся в те времена, когда вы были комендантом крепости во Франции.
— Если бы вы сослались на штаб войск СС, возможно, я бы призадумался, — счел Майнц, что французские события вообще не достойны того, чтобы сейчас о них упоминали. — В конце концов, это ведь лагерь войск СС, а не вермахта, не зря же его называют «СС-Франконией».
Штандартенфюрер удивленно уставился на Майнца, а затем буквально вырвал из руки Свирепого Серба недонесенную им до рта баклажку. Обнаружив, что два последних глотка оказались остатками благоденствия серба, Овербек осуждающе взглянул на него и отшвырнул посудину на заснеженный бетонный парапет, как бы отгораживавший подступы к доту от остальной территории.
— Но так его называют только в штабе Гиммлера, — заметил он, — а не в тех штабах, на которые я сослался. В том-то и дело, что и в командовании Сухопутными силами и в Верховном главнокомандовании вооруженными силами [73] находились влиятельные люди, которым очень не хотелось, чтобы «Регенвурмлагерь» ускользал из их рук и становился вотчиной только войск СС. Причем это те же люди, которые в свое время решительно выступали протии создания «Страны СС-Франкония» там, на поверхности.
73
Следует напомнить, что к тому времени верховным главнокомандующим германскими вооруженными силами являлся сам Гитлер, уволивший в свое время с этого поста фельдмаршала Вальтера фон Браухича, обвиненного им в некомпетентности и недостаточной твердости.