Восьмая горизонталь
Шрифт:
Люди сопереживают маленькому существу, даже краснолицый охотник в сочувствии
морщится.
Когда ты появишься? С растущим раздражением думаю я. Но она так и не вышла,
может горе доконало или испытывает равнодушие к малышу. Кто знает? Чужая душа,
потёмки. В любом случае испытываю облегчение, понимаю, как страдает Семён и
мучается мальчик.
– Время вышло. Семён, зови мальца,- как можно спокойнее говорю я.
– Игорёша!- вытягивает тот руки. Румянец играет на лице, улыбка
Ох, как тот несётся обратно. Как волчонок прыгает и пытается облизать
сероглазого богатыря.
– Мать не пришла, ребёнок будет жить у нас, возьмёшь на воспитание,- строго говорю я
Семёну. Вижу, он не против, глаза светлеют в порыве нежности. Что-то мне подсказывает, непростая судьба будет у малыша и весьма значительная.
Итак, мы продолжаем путь, а время склоняется к вечеру, как это некстати.
Разборки с медведем, очевидно, придётся отложить до утра. Где бы стоянку расположить
как можно безопаснее? Мысли мучительно стучат по мозгам. Ночью расклад явно не в
нашу пользу, при Луне на охоту попрёт множество хищников, может, мишка нас учует, а
он людоед, в темноте не наберёшься с ним проблем.
Тут взгляд упирается в маячащую в отдалении чёрную трещину в земной коре. А
что если укрыться на её склонах? Подзываю Аскольда:- Время к вечеру, необходимо
готовить ночлег.
– И как можно быстрее,- князь тревожно оглядывался.
Солнце безжалостно стремится уйти за горизонт. Предвестники надвигающихся
сумерек упорно дают о себе знать. Дневные птицы замолкли, сочно перекликаются между
собой козодои, вдали на болоте, активно жарят с концертом лягушки.
– В лесу оставаться, самоубийство. Когда выйдем из леса, неизвестно, но и на плато не
менее безопасно, в общем, хрен редьки не слаще, костры разжигать нужно- единственный
выход,- чешет бородёнку Аскольд.
– Местность болотистая, сушняка нет, вздыхаю я.- Костерок, конечно, разожжём, но чтоб
всю ночь поддерживать, проблематично будет.
Князь ковырнул ногой землю. Мох прорывается и проступает тёмная жижа.
– Может в разломе есть убежище. На склонах много трещин, почти как небольшие
пещерки. Что думаешь по этому поводу?- глянул я на Аскольда.
– Безобразная идея,- ухмыляется он,- но идея.
– Тогда действуй.
Секунда и народ приходит в движение. С опаской приближаемся к чёрным
провалам. Действительно, все склоны обезображены всевозможными трещинами,
площадками, мини гротами, даже виднеются ходы в пещеры. В то же время, на склонах
множество торчащих корней, стеблей колючей травы, застрявших веток, листьев и
прочего мусора. Как следствие этому, шныряет
Неприятно поражает метровая сороконожка и свисающие на грязных нитях толстые
пауки. Омерзительны гигантские слизни, пожирающие плесень. И, вызывает страх
клубящийся зеленоватый туман, заполняющий почти весь разлом.
– Насекомых разгоним. Сверху, над тем гротом, укрепим пару брёвен, и жить можно,-
заявляет неунывающий князь Аскольд.
– Может, костры попробуем?- осторожно начинаю я.
– Не дрейф, Никита, прорвёмся,- улыбается друг.- Место конечно поганое, но ситуация
безвыходная. Твоё предложение понежиться на этих склонах, самое резонное.
Поваленных деревьев в округе множество. Напрягаясь из всех сил, подтаскиваем
их к обрыву. Тем временем князь Аскольд стращает насекомых, безжалостно выгребая их
из грота. Чуть ли не до истерики доводит огромных пауков, циничным образом
пригвоздил стрелой сороконожку, выгнал тяжеловесных фиолетовых жуков, но пожалел
нескольких ящерок, оставив их дрожать в щелях вычищенного грота.
Почти до темноты укрепляем убежище брёвнами и заготавливаем дрова.
Когда сквозь тёмные кроны блеснули первые звёзды, работу полностью закончили.
Горит, костёр, освещая унылые своды. Семён мурлычет песенку, охотники
рассказывают байки, князь Аскольд расположился у входа, отгоняет назойливых
насекомых. Я слежу за костром и за приготовлением пищи. Не знаю, когда это произошло, но я клюю носом и растворяюсь во сне.
Снятся необычные сны: бескрайний мелкий океан, ни волнения, ни ряби, Солнце
едва проглядывается сквозь марево на горизонте, песчаный берег и город спокойный, тихий.
Брожу по тенистым улочкам, удивляясь, что не вижу людей. И, возникает во мне
убеждение, не Земля это, другая планета, которая на пороге своего заката. Дни сочтены, окутает её холод, моря исчезнут под толстым слоем красноватого песка. Тоска пронзает
сердце, но вдруг появляются люди. Они выходят из дома, спокойная, никуда не
торопящаяся группка. В руках держат свёртки, коробки, опоясанные цветными лентами.
Внезапно с пронзительностью осознаю, они знают всё. Знают, что их ждёт, их тела некому
будет погрести. Они обратятся в прах и развеются пылевыми ураганами. Но сейчас
жители умирающей земли упорно гонят от себя эти мысли, идут в гости к таким, же
обречённым.
Приближаюсь к ним, они приветливо улыбаются. Мы идём вместе, заходим в дом.
Обычная квартира, окна, волнистые шторы, столик, диван, стулья на кривых ножка.