Восьмая степень свободы. Книга 3. В кармане у Бога
Шрифт:
Прямо с порога хижины Мвита натолкнулась на маленькое тельце ребенка, ничком лежащее на полу с неестественно вывернутой шеей, следом она увидела еще одного малыша, не подававшего признаков жизни, а в темном углу хрипела с перерезанным горлом та самая женщина, которую догоняла Мвита. По полу ползал какой-то мужик в полосатом балахоне, собирая раскатившиеся по комнате банки с концентратами в яркий мешок, в котором привезли гуманитарную помощь активисты движения «Открытый мир». Он чувствовал себя настолько уверенно, что даже не позаботился прикрыть дверь дома. Скорее всего, грабитель уже ждал ее в хижине, зная, что хозяйка стоит
От увиденного ужаса Мвита на мгновение застыла. Время остановилось. Она не могла оторвать глаза от двух маленьких тел, лежащих у нее под ногами. И тут мужик на четвереньках вдруг поднял глаза и наконец-то увидел неподвижную молодую женщину в проеме дверей с банками концентратов в руках. На ее лице и в глазах он увидел страх, боль и отчаяние – вполне уместные для этой ситуации эмоции и хорошо ему понятные. Владелец полосатого балахона сально улыбнулся и стал медленно подниматься на ноги. На его лице не было ни тени страха. Мвита приросла ногами к полу и не могла пошевелиться. Скорее всего, бандит подумал, что она испугалась, и это его, похоже, весьма обнадежило. Прирезать еще одну женщину – это плевое дело, а лишняя пара концентратов ему не помешает. В руке бандита тускло сверкнул нож…
Возвращаясь из этой поездки, Мвита, забившись в дальний угол трейлера, вновь и вновь обращалась к тому моменту, когда она перешагнула порог нищей постройки. И сейчас она понимала, что сделав шаг внутрь, Мвита переступила не порог, а черту, которая разделила ее жизнь на «до» и «после». Она входила в дом, веря, что жизнь любого человека священна, и всего лишь один шаг ей понадобился, чтобы эту веру разрушить собственными руками. Никогда в жизни она не испытывала такого сильного чувства ненависти, как в тот момент.
«Я была готова разорвать его на куски, – вспоминала Мвита. – У меня было только одно желание – наказать. Нет, это была не месть, – пыталась анализировать она свои поступки. – Я не знала эту женщину, и у меня не было личных чувств к убийце. Я просто поняла в тот момент, что он не должен жить. Ни при каких условиях. Я чувствовала себя орудием возмездия, действующим от имени всего человечества. Эта тварь не заслуживала правосудия», – с каким-то холодным удовлетворением подумала девушка.
Мвита не чувствовала никакого страха, боли или растерянности, все ее эмоции перекрыла слепая, бешеная ярость. От нее звенело в ушах, стучало сердце, и Мвита буквально почувствовала, как похолодели ее щеки, несмотря на удушающую жару на улице. До конца жизни она запомнит эту улыбку с гнилыми зубами и сальный взгляд на отвратительной роже убийцы. Она так ненавидела его в тот момент, что швырнула одну из банок нападающему прямо в лицо, практически не целясь и будучи совершенно уверенной в своей меткости – она просто не имела права промахнуться. Удар был такой силы, что полосатый балахон с воплями свалился навзничь на пол, схватившись за выбитый глаз. Он извивался в криках на земле, когда к нему молча подошла хрупкая, изящная женщина и с размаху ударила его по голове второй банкой. А потом ее взгляд случайно упал на вывалившийся из руки убийцы нож…
Вертолет немного тряхнуло, и Мвита очнулась. Кажется, она задремала. Это хорошо, потому что каждый раз, когда она вспоминает об этом случае, у нее начинается озноб и раскалывалась голова. Она до сих пор не могла свыкнуться с мыслью, что убила человека. Но при этом она ни о чем не жалела, и совершенно не раскаивалась в том, что сделала.
«Хотя, нет, – подумала девушка. – Кое о чем я жалею – что не могу убить его еще раз».
– Ты в порядке? – оглянулся на нее Тихомиров. – Неважно выглядишь.
– Перегрелась на солнце, – слабым голосом ответила ему Мвита.
– Тогда это ерунда, – улыбнулся Денис. – Жаркое солнце для тебя не проблема, я уверен. Ты же столько раз ездила в Эрг! Это городским жителям может быть опасно, но не тебе. Ты не такая!
Мвита ничего не ответила, она посмотрела на свои руки, придирчиво, внимательно – никаких следов крови на них не было, но ей все равно казалось, что они липкие.
– Ты прав, – обратилась она к Тихомирову. – Я уже давно другая.
Рон Густаво направился навстречу вышедшим из ущелья людям.
– Дружище! – он бросился обнимать осунувшегося, почерневшего и еще больше похудевшего Ноэла. – Как я рад!
Он обернулся к остальным участникам экспедиции:
– Я очень рад видеть вас живыми и невредимыми! Добро пожаловать! Мой лагерь – к вашим услугам.
Со всеми предосторожностями отряд подошел к входу в лагерь, был пропущен внутрь, и, наконец, можно было сказать, что путешествие было практически закончено.
Они шумно ввалились в большой холл, с которого начинались жилая зона лагеря и замерли на месте, оборвав разговоры на полуслове…
К ним, неловко ковыляя и пошатываясь, но уже улыбаясь во весь рот, медленно подходил Майк Фостер, вытянув обе руки для приветствия.
– Майк! – завизжала Сара и бросилась обнимать его.
– Фостер, как я чертовски рад тебя видеть! – завопил Денис. – Ты отлично выглядишь.
– Скажешь тоже, – смущенно забубнил Фостер, – я второй день только, как поднялся, – улыбнулся он Тихомирову. – И только этим утром меня перевезли из госпиталя, я всего на пару часов тут дольше, чем вы…
– Приятно видеть тебя живым и почти здоровым, Майк! – хлопал его по плечу Матиас.
Минут пять длились бурные объятия и обмен короткими приветственными фразами. Все были страшно возбуждены и очень шумели.
– Я не вижу Митчелла, где он? – вдруг, оглянувшись по сторонам, спросил Майк.
В помещении возникла мертвая тишина. Никто не хотел первым рассказывать Фостеру о предательстве Митчелла.
– С ним все в порядке? – изменившимся голосом спросил Майк.
– Митчелл нас покинул, Майк, – ровным голосом произнес Ноэл. – Навеки, боюсь.
– Что случилось? – метнув взгляд на враз насупленные лица товарищей, резким голосом спросил Фостер.
– Боюсь, – повторился Зак, – он оказался не тем человеком, за которого он себя выдавал. Я его убил.
Ноэл произнес это ровным, абсолютно нейтральным тоном. От его слов веяло таким равнодушием и холодом, что всем стало не по себе. Сара потемневшими глазами посмотрела на Закари, как будто впервые его увидела. Возможно, так оно и было – она еще не видела, каким жестким и даже жестоким может быть Ноэл. Эта сторона его жизни для Сары была еще неведома. В груди пробежал легкий холодок страха. Затем Сара припомнила себя и свое состояние, когда они с Ноэлом отправились в регион Плодородного Полумесяца, и там она расправилась с Нассибом, собственноручно его застрелив.