Восьмая тайна моря
Шрифт:
— У вас часто бывают такие походы? — спросил Парыгин.
— Зимой чаще. Папа считает это хорошей профилактикой.
— Профилактикой? От чего?
— От однообразия.
— По-моему, хорошо придумано. Концерт и ужин в ресторане. А ресторан как? Вам не страшно?
— С вами — нет, — засмеялась Таня. — Не беспокойтесь, у нас больше танцуют.
Катер вошел в порт острова Туманов, когда над океаном сгустились сумерки. У пирсов теснились рыболовные суда, катера, лодки, рефрижераторы. Порт жил шумно, весело. Этот шум оглушал Парыгина — на острове Семи Ветров он привык к тишине. Тарахтели лебедки. Махали стрелами портальные краны. Ярко вспыхивали голубые огни сварки. Громыхало железо.
— Теперь я понимаю, почему остров Туманов назвали Большой землей, — засмеялся Парыгин. — Здесь шумно, как в больших городах. Даже автомашины бегают.
— Каланы не любят шума, — сказала Таня. — Пошли быстрее, опоздаем.
У ярко освещенного подъезда Дворца культуры толпился народ: предстоял концерт московских артистов. Люди все подходили — смеющиеся, радостные, праздничные.
Зал был переполнен. Места Тани и Парыгина оказались в разных рядах. Она понимающе улыбнулась ему; я не виновата. Прозвенел третий звонок. Свет медленно погас. Запоздавший зритель занял место рядом с Таней.
На сцену вышел конферансье. У Парыгина вдруг пропал интерес к концерту. «Получим добрую порцию откровенной халтуры», — подумал он. Но концерт оказался хорошим. Пианист виртуозно сыграл первую рапсодию Листа, этюд Шопена и на «бис» «Осенний вальс» Чайковского. Потом выступала молоденькая певица. Но хорошее настроение, которое было у Парыгнна на катере, все равно не возвращалось. Он не знал — почему. Вдруг кто-то положил ему на плечи руки. Таня.
— Пересядьте на мое место, — прошептала она.
Сзади зашикали.
Парыгин пересел. Сосед мельком взглянул на него и отвернулся. Но и этого было достаточно, чтобы все всплыло в памяти. Воздушный лайнер. Иностранный журнал. Разговор. Выстрел из винтовки… Встреча была неожиданной. Парыгин, как и тогда в самолете, ощутил какое-то странное беспокойство и любопытство одновременно. Холостов — он запомнил эту фамилию представлялся ему то веселым оригиналом, то изъеденным ржавчиной скепсиса лоботрясом. Все-таки почему Таня пересела от него?
В антракт Таня и Парыгин пошли в буфет. Очередь была большая. Своего соседа Парыгин потерял в толпе. Его, кажется, кто-то окликнул. Но Парыгин скоро опять увидел его. Улыбаясь и беспрерывно кивая головой знакомым, Холостов подошел к ним с яркой блондинкой.
— Вот и встретились, — весело сказал он.
Таня подняла удивленные глаза на Парыгина.
— В самолете познакомились, — все так же весело сказал Холостов и представил свою спутницу.
Блондинка кольнула Парыгина подведенными глазами. Он не отвел взгляда, а чуть усмехнулся. Она отвернулась.
— Стоять в очереди — буржуазный предрассудок. Сейчас, друзья, все устроим, — Холостов сказал какой-то каламбур буфетчице. В очереди засмеялись и пропустили его вперед. — Вот так надо в жизни, мальчуган, — и он похлопал Парыгина по плечу. — Пошли!
— Идите. — Таня вопросительно посмотрела на Парыгина. Сбежим?
— Сбежим.
Они вышли на улицу. Было прохладно. Таня подняла плечи.
— Холодно?
— Пустяки.
Он взял ее под руку. Мир был огромен, и Парыгину казалось, что он только сегодня познал его красоту. Вспомнился вечер у Панны Лобачевой, когда он впервые встретился с Таней. Как он тогда потянулся к ней. Словно рыба на свет. Было в ней что-то от океанских просторов — их спокойствия или силы, он этого не знал. Она казалась ему воплощением всего прекрасного, что окружало их сейчас.
— Таня, — тихо позвал он.
— Что, Максим?
— Я хотел услышать ваш голос.
Она засмеялась.
— А чему вы смеетесь?
— Мы одновременно думали об одном и том же.
— Удивительная ночь, — прошептал он. — Лимон разрезанный на лунный свет походит. Таких ночей светлей и тише нет. Сегодня звезды сини, словно сливы. Такие звезды выдумала ты.
— Что это?
— Стихи. А чьи — не знаю. Не знаю даже, в том ли порядке, как у поэта, читал строчки.
— Неважно, Максим, чьи. Сегодня звезды сини, словно сливы… — медленно повторила она. — Хорошо…
Ресторан встретил их музыкой. Играли электрогитары. Четыре пары танцевали блюз.
— Наши бифштексы плакали, — засмеялся Парыгин. К ним подошел администратор в белоснежной куртке и черном галстуке. Он выслушал Таню и повел их между рядами столов.
Три свободных стола оказались у самой эстрады. На каждом белели бумажки с короткой надписью: «Для клиентов с острова Семи Ветров». Музыканты, улыбаясь, кивали Тане головами.
— Вас тут все знают! — воскликнул Парыгин.
Таня засмеялась.
— Что вы будете есть? Бифштекс? — Парыгин держал в руках меню.
— В «Крабе» едят крабов. Здесь чудесные крабовые котлеты.
— Мне все равно. Кто еще будет за нашим столом?
— Мы десять мест забронировали. Нам оставили три стола. Выходит, два места свободны.
Парыгин заказал шампанское.
— Остальное за вами, — сказал он, протягивая меню Тане.
Парыгин смотрел по сторонам. До сих пор ему редко приходилось бывать в ресторанах. Здесь было по-домашнему уютно, люди вели себя непринужденно — чувствовалось, что они пришли сюда с ясной и определенной целью — просто поужинать и послушать музыку.
Оркестр заиграл польку. В центре зала появились пары.
— Потанцуем? — спросил Парыгин.
Таня поправила волосы и встала.
Они вернулись к столу. В ресторане было светло я празднично. Парыгину казалось, что он находится в каюткомпании большого военного корабля. Полукруглый зал со стеклянными стенами от пола до потолка, белоснежные скатерти, сверкающие столовые приборы, огромная модель шхуны с белыми парусами за эстрадой, несколько морских пейзажей на стенах… Ничего лишнего, тяжелого…