Восьмирье. Ночная радуга. Книга 2
Шрифт:
Береговая линия часто изгибалась, и за очередным поворотом Вика с Лукасом обнаружили удивительную бухту. Пляж здесь был покрыт яркой разноцветной галькой. Гладко обкатанные морем камешки походили на россыпь мозаики – белые и синие, с редкими, но яркими вкраплениями золотисто-янтарных. От такой красоты у Вики даже перехватило дыхание!
Однако ещё больший сюрприз
Вика с Лукасом долго гуляли по берегу, набирали камешки в руки и бросали их по одному или россыпью, проводили по ним ладонями и перекатывали в горсти – словом, извлекали из «поющего» пляжа удивительную, ни на что не похожую музыку.
Ванилька выбралась из Викиного рюкзака и тоже присоединилась к веселью. Вот только когда она бегала по пляжу, под её лапками галька не пела. И Вика в очередной раз задумалась: а вдруг её пушистая мечта – ненастоящая? Её многие не видят, а теперь вот ещё и камешки под её лапками молчат.
Но когда девочка подхватила Ванильку на руки и та довольно потёрлась клювом о её ладонь, Вика перестала волноваться. Может, для других её мечта и нереальна, но для Вики она – самая что ни на есть настоящая.
Наигравшись вдоволь, уставшие Вика с Лукасом устроились на огромных нагретых солнцем валунах. Они долго сидели и молча слушали умиротворяющий плеск моря и нежную песню разноцветной гальки, которую ласково шевелили набегающие на берег волны.
А когда друзья, пропитанные запахами моря, солнца и радости, вернулись обратно в дом тёти Генриетты, там их ждал незнакомец.
Глава 2
Вика застыла на пороге, испуганно глядя на высокого, бледного и очень худого молодого человека. Он весь был каким-то нескладным: короткие чёрные волосы торчали, словно у персонажа мультфильма, попавшего под удар током, под носом чернели редкие усики, в одном ухе сверкала крупная яркая серьга, а пиджак висел, словно на вешалке.
– Майстер Раулс? – насторожённо спросила Вика.
Из рюкзака высунула любопытную мордочку мечта, оглядела незнакомца, фыркнула и нырнула обратно. Похоже, Ванильке этот человек не понравился. Вике тоже.
– Нет, я Брунс, – ответил незнакомец. – А ты кто?
– Я? – Вика запаниковала. Что делать? – А Генриетта Карловна дома? – спросила она, надеясь, что сейчас тётя разрешит всё это недоразумение.
– Нет, – ответил Брунс.
– Тогда что вы делаете у неё в доме? – с хозяйским видом осведомился Лукас, и Вика очень обрадовалась его вмешательству.
Под неожиданным напором мальчишки Брунс немного смутился.
– Я… хм-м… вообще-то я её ученик.
– Ученик? – переспросил Лукас, воинственно упирая руки в бока. – И что же вы изучаете?
– Как быть маячником, конечно, – ответил Брунс, а потом спохватился, осознав, что почему-то отвечает на вопросы незнакомцев намного младше себя, и нахмурился. – Так кто вы такие? Что-то я не помню, чтобы хоть раз вас видел!
«Вот он, минус жизни в маленьком городке, – мрачно подумала Вика. – Все друг друга знают в лицо, никакой конспирации!»
– Брунс! – раздался в дверях голос тёти Генриетты, и Вика облегчённо выдохнула: вовремя она вернулась домой. – Ты сегодня рано.
Нескладный юноша только развёл руками, словно говоря: «Так уж вышло».
– Это Брунс, мой ученик, – сообщила тётя Генриетта. – Когда я решу отойти от дел – или если со мной что-то случится, – он станет маячником. Потому что, сами понимаете, оставлять маяк без присмотра никак нельзя: не будет гореть хоть один цвет – не будет всей ночной радуги.
Вика кивнула и поняла, что её невольная антипатия к Брунсу, которая возникла с первого взгляда, немного уменьшилась. Раз он действительно ученик тёти Генриетты, то не может быть плохим человеком.
– А это Вика и Лукас, мои гости, – пояснила тётя Генриетта.
Вика напряглась, ожидая продолжения: как тётя объяснит, кто они такие и откуда взялись? Но Генриетта Карловна и не думала продолжать, решив ограничиться одним только коротким представлением.
В глазах Брунса оставался вопрос, но задать его вслух он не решился, просто молча кивнул. А затем, что-то вспомнив, похлопал себя по карманам просторного пиджака и достал небольшую нарядно упакованную коробочку.
– Я встретил по пути унтер-полицмейстера Джерваса, он передал вам привет и… вот это. – Брунс протянул презент тёте Генриетте. – И просил сказать, что, если вы не против, он зайдёт к вам сегодня после обеда.
Тётя Генриетта закатила глаза, принимая подарок.
– Джервас – это наш Городовой, – пояснила она Вике. – Напыщенный, самодовольный индюк, – добавила она.
На бледном лице Брунса мелькнула усмешка – и тут же пропала.
– А зачем он к вам придёт? – забеспокоилась Вика.
Городовой – это же начальник полиции, а если где-то появляется полиция, значит, там дело нечисто. Неужели Городовой уже откуда-то узнал про неё с Лукасом?
– Этот самовлюблённый идиот решил, что ему нужна жена и что я идеально подхожу на эту роль. Пфф! – фыркнула тётя Генриетта. – Так что он теперь за мной ухаживает. И совершенно не умеет этого делать, – добавила она и потрясла коробочку. – Там мятные конфеты. Каждый раз – одни и те же мятные конфеты, а ведь я их терпеть не могу!
– А если бы это было печенье с изюмом и орехами? – слегка улыбнувшись, спросил Брунс. – Тогда бы вы отнеслись к полицмейстеру более благосклонно?
– Ни за что! Даже если бы это был сливочный зефир! – сурово отрезала тётя Генриетта. – И вообще, Джервасу нужна не жена, а большое зеркало – оно будет его отражать, позволять вволю собой любоваться и молча слушать его разглагольствования.
Вика тихо хихикнула.
Тётя Генриетта бросила коробку с мятными конфетами на стол и поманила Брунса за собой.