Восьмирье. Ночная радуга. Книга 2
Шрифт:
– А у неё кое-что и было… – начала тётя, но тут Вику осенила догадка, и она перебила, не дослушав ответа:
– Так вот как я попала к вам: из-за кулона! А я-то ломала голову, какой же предмет из Восьмирья у меня был с собой и откуда он вообще мог взяться в нашем мире!
– Да, я тоже думаю, что ты попала к нам именно из-за кулона.
– А тайные констебли, значит, ищут меня тоже из-за него, да?
– Скорее всего, ты права, – кивнула тётя Генриетта. – Я уверена, что у них есть способ отслеживать появление осколков Сердца в нашем мире.
– А для чего они их собирают? Будут склеивать, чтобы
– Не знаю, Вика. Вообще, за осколками Сердца у нас охотятся многие. Раскольники – раз. Но они склеивать их точно не будут! И другим не дадут это сделать. Сопротивление – два. И вот эти, наоборот, очень хотят собрать осколки Сердца в одно целое, в надежде, что это воссоединит Восьмирье.
– Так у вас ещё и Сопротивление есть?
– А как же! – усмехнулась тётя Генриетта. – Если нет Сопротивления, значит, все всем довольны, а так не бывает. Но ребята из Сопротивления такие наивные и неумелые! Идеалисты, одним словом. С таким подходом, как у них, ничего не выйдет. Ну и наконец, есть и три – тайные констебли. Но если с раскольниками и Сопротивлением более или менее понятно, то насчёт констеблей никто точно не знает, для чего именно они ищут осколки. По идее, власти должны быть заинтересованы в воссоединении Восьмирья. Но тогда почему они не работают вместе с Сопротивлением? Ведь цель-то у них одна. А ещё ходят слухи, что Сердце Восьмирья даёт своему владельцу невероятное могущество. И это порождает другие слухи: будто констебли собирают осколки, чтобы склеить Сердце мира и отдать его правителям, а те оставят его себе, вместо того чтобы вернуть Восьмирью.
– Ну дела… – протянула Вика. – И кому же мне тогда отдать осколок? Точно не раскольникам. И наверное, не Сопротивлению, раз вы говорите, что на них полагаться нельзя. Остаются только констебли, но…
Вика вздохнула. Она с детства привыкла, что в случае серьёзных неприятностей нужно всегда просить о помощи полицию. А констебли – они здесь как раз вроде полицейских. Только уж очень ей не понравилось, как они действовали в Ово. Да и то, что они записали её маму в преступницы, тоже выставляло их не в лучшем свете. Наконец, если слухи о правителях правдивы и те собираются использовать Сердце Восьмирья в своих собственных целях, то отдавать осколок констеблям точно не стоит.
Ах, как бы Вике хотелось сейчас посоветоваться с мамой! Что же делать? Кому отдать осколок Сердца? А вдруг Вика не знает ещё чего-то очень важного? Вдруг мама хранила осколок не только потому, что пришлось бежать? Что, если у неё были ещё какие-то важные причины?
– Тётя! А может быть, вы возьмёте кулон себе? – осенило тут Вику.
Девочка почти мгновенно пожалела о своём предложении. Пусть это и был осколок Сердца Восьмирья, но для неё в первую очередь это мамина вещь, тоненькая ниточка, которая даже через миры словно связывала их. И сейчас, когда Вика застряла в чужом мире и очень тосковала по маме, эта связь стала особенно важна. Словом, расставаться с кулоном Вике на самом деле очень не хотелось, пусть даже обладание им и грозило серьёзными неприятностями.
Глаза тёти Генриетты загорелись, она дотронулась кончиками пальцев до кулона – и тут же отдёрнула руку, словно обожглась.
– Не думаю, что он меня примет, – покачала она головой.
– А что, он должен принимать
– Не знаю. Но, судя по его реакции, похоже, ему не всё равно, кто его хранитель. И я ему, видно, не понравилась, – с сухим смешком подытожила тётя Генриетта.
– А мне можно попробовать? – встрял Лукас.
Тётя Генриетта наградила его таким взглядом, который должен был заставить любого нашкодившего мальчишку вытянуться по струнке, но на Лукаса это никак не подействовало.
– Ну попробуй, – согласилась Вика.
Лукас осторожно прикоснулся к кулону – и тоже отдёрнул руку.
– Жжётся! – пожаловался он и подул на пальцы.
– Да? А я ничего подобного не чувствую, – растерянно пробормотала Вика.
– Вот именно поэтому пусть кулон и останется пока у тебя, – решительно заявила тётя Генриетта.
Вика облегчённо выдохнула – и вернулась к расспросам:
– А что делало Сердце Восьмирья? Ну, кроме того, что скрепляло ваш мир и не впускало Тумарье?
– Как ни странно, никто и не знал, что у Сердца есть такая сила, пока оно не разбилось, – грустно усмехнулась тётя Генриетта. – То есть не то чтобы не знал – старинные легенды о Сердце мира были известны всем, но кто же верит в древние сказки? И потом, когда всё работает исправно и без перебоев, никто не задумывается, как именно это получается. Было Сердце и было, лежало себе в столице, в центральной Ратуше, на почётном месте, и всё шло хорошо. И лишь когда Сердце разбили, и случился Раскол, и откуда ни возьмись появилось Тумарье – только тогда все и поняли, что на самом деле старые легенды о Сердце были правдой. Но увы, это понимание пришло к нам слишком поздно.
Вика повертела в руках самодельный кулон. На вид он по-прежнему казался просто красивым стеклянным осколком, ничего особенного. Даже не верилось, что в нём заключена важная частица целого мира!
– Тётя, а что такое Тумарье? И откуда оно взялось?
Тётя Генриетта уселась за стол и как-то тяжело опёрлась подбородком на руку.
– Откуда оно взялось, никто наверняка не знает. Хотя версий существует великое множество.
– А вы в какую версию верите?
– Я считаю, что Тумарье породили мы сами, – совершенно неожиданно выдала тётя Генриетта.
– Что значит «мы сами»? – возмутился тут Лукас. – Хотите сказать, Тумарье появилось, потому что мы так захотели? Да быть этого не может!
– Лукас, скажи: куда вы выбрасывали из дома все свои обиды и огорчения?
– В мусор, конечно!
– И что потом случалось с мусором?
– Ну, раньше его забирали мусорщики. А теперь… – Голос Лукаса стих.
– А теперь? – повторила тётя Генриетта.
– А теперь его выбрасывают в Тумарье, – едва слышно отозвался Лукас и отвёл глаза; похоже, он понял, к чему ведёт тётя Генриетта.
– Вот именно, – многозначительно кивнула та. – Тумарье состоит из наших собственных обид и разочарований, подозрений и обвинений, недоверчивости, злобы и зависти. И мы изо дня в день пополняем его всё новыми и новыми плохими эмоциями. Делаем его всё гуще, всё плотнее. Того и гляди оно скоро вообще нас затопит!
– В Ово Тумарье уже несколько раз выходило из берегов, – сказал Лукас.
– Но где же Тумарье было до Раскола? – нахмурилась Вика. – Или оно только после него появилось?