Восьмое Небо
Шрифт:
Тренч не понимал, на что нужно смотреть. Прошло пять секунд, потом десять, потом двадцать. Тренч открыл было рот, чтобы спросить, что происходит, но Габерон шикнул на него:
– Тсс-с-с! Уже видно.
«Что видно?» - хотел было спросить он, но спустя секунду и сам понял, что.
Монетка таяла на глазах. Вытертая медь светлела, профиль неизвестного гроссадмирала делался все прозрачнее, до тех пор, пока не исчез вовсе. Все это происходило в полной тишине, если не считать шуршания парусов над головой, но к этому звуку он, кажется, уже понемногу привык. Монетке потребовалось не более половины минуты, чтоб полностью растаять в воздухе. Не веря своим глазам, Тренч машинально коснулся палубы в том месте, где та была, и едва
– Она стеклянная!
Зекслинг никуда не исчез, но при этом сделался полностью прозрачен. Тренч ощупал его пальцами, ощущая каждую крошечную выщербинку на нем.
– Понравилось? – Габерон ухмыльнулся, довольный произведенным впечатлением, - Это еще ерунда, наша старушка может и не такое. Возле ахтерпика есть местечко, где достаточно три раза свистнуть, чтоб вокруг запахло ваксой, а если в дождливый полдень поднять вверх правую руку, почувствуешь во рту вкус креветок. Если интересно, расспроси Корди, она целыми днями исследует корабль на предмет всевозможных магических аномалий, но, кажется, все так же далека от решения, как и в первый день…
– Магия? – Тренч едва подавил желание инстинктивно вытереть пальцы, которыми держал стеклянную монетку, о плащ, - Так это чары?
– О чем я тебе и толкую. Пока находишься на этом корабле, будь осторожен. Смотри, куда ступаешь и думай о том, что берешь в руки. Да и вообще старайся поосторожнее тут… Старое корыто пропитано магией сильнее, чем учредитель общества «Трезвый небоход» ромом после благотворительной лекции о вреде пьянства. На самом деле «Вобла» не злой корабль, все ее штучки обычно весьма безобидны, разве что могут напугать до одури, особенно с непривычки. Всякого рода спонтанные моллекулярные преобразования да фокусы с материей и пространством. Слышал когда-нибудь про Удзи?
Тренч помотал головой.
– Это остров?
Габерон с удовольствием зевнул, разглядывая розово-белую кучевую громаду облака, неспешно обгоняющую баркентину.
– Да, в южном полушарии. Славится тем, что беспрерывно фонтанирует гейзерами. Вот и с «Воблой» что-то похожее, только вместо воды и пара она извергает из себя беспорядочные потоки магии. Звучит жутковато, но через какое-то время привыкаешь.
Тренч не был уверен, что к подобному можно привыкнуть. Более того, корабль сразу стал казаться ему еще более зловещим, чем прежде. Все опасности, которые подстерегали его до сих пор при всех своих недостатках были вполне вещественны и материальны. Но жить в качестве пленника на корабле, который пропитан невидимыми чарами? Что, если наступишь нетуда и превратишься в говорящего судака? Или состаришься на пятьдесят лет? Или…
– Не переживай, - Габерон, оказывается, был наделен наблюдательностью опытного канонира, замешательство Тренча он заметил и распознал совершенно верно, - Я же говорю, опасности почти нет, старушка просто шалит, развлекая себя нехитрыми фокусами. По верхней палубе, жилой и гандеку можешь передвигаться вообще без опаски. Только постарайся не насвистывать «У моей ставридки был дружок», когда находишься в кают-компании, иначе мгновенно провоняешь тухлой рыбой. И не скачи на левой ноге, если занесет в штурманскую, а то гарантированно упадешь. Ниже жилой палубы тоже, в общем-то, терпимо, но надо знать места. Никогда не укладывайся спать в машинном отсеке, а то после пробуждения еще добрый час будешь произносить слова задом наперед – то еще развлечение. В такелажном складе не касайся двери сразу двумя руками – а то на какое-то время разучишься видеть зеленый цвет. И лучше не зажигай третью от комингса [42] лампу, если считать со стороны трапа – примерно каждый третий раз это приводит к тому, что кто-то хлопает тебя мокрой ладонью по затылку. Поначалу пугает.
42
Тренч украдкой сцепил за спиной пальцы в знак Розы.
– А… ниже?
– А ниже ходить не рекомендую, - Габерон задумчиво сплюнул за борт и зашагал дальше, - Ниже жилой палубы вплоть до самого трюма и балластных цистерн творится настоящая чертовщина. Кажется, только Корди туда и осмеливается шастать.
Тренч ощутил себя так, словно вдохнул с воздухом кусок облака – ужасно мокрого, липкого и холодного.
– А сколько всего палуб у «Воблы»?
Габерон пожал плечами.
– Понятия не имею. И, судя по всему, никто не имеет. Я серьезно, приятель. Когда-то мы с Ринни пытались разобраться в этом деле, снаряжали целые экспедиции на нижние палубы, чертили схемы, выстраивали триангуляцию, тянули канаты… И знаешь, чего добились? Ни-че-го. Ниже третьей палубы с пространством начинают происходить какие-то совсем уж странные вещи. Можно идти по коридору на восток и оказаться на севере. Можно случайно пересечь коридор, который ни с одним другим не пересекается. Можно… А дьявол, когда погуляешь на нижних палубах, теряешь последние представления о том, что вообще можно. Я блуждал целый день и насчитал одиннадцать палуб. Ринни – шесть с половиной. А что насчитала Шму, вообще никому неизвестно, потому что она спряталась в бочку с персиками и еще два дня отказывалась оттуда выходить. Говорю же, «Вобла» пропитана магией от носа до кормы.
– Мне сразу показалось, что тут особенный запах. Как будто сладковатый и…
– Нет, - Габерон поморщился, - Запах это другое. Ну, тебе капитанесса когда-нибудь расскажет. Если захочет. Правда, на твоем месте я бы особо не настаивал. У нее это, знаешь ли, больная тема…
– А откуда это все? То есть, почему магию прорывает?
Габерон растопырил пальцы в стороны – должно быть, какой-то формандский жест, изображающий недоумение.
– Никто не знает, приятель. Те, кто знали, давно уже по Восьмому Небу бродят, старикашка Уайлдбриз - так точно. А последних членов его экипажа мы с Ринни отыскать так и не смогли. Знать, сбежали куда подальше, и неудивительно. Я бы и сам сбежал, да вещей много, один гардероб фунтов на пятьсот потянет…
– Значит, «Вобла» была такой с самого начала?
– С того самого дня, как наша капитанесса получила ее в свое пользование семь лет назад или около того. И она уже была зачарована больше, чем то дрянное бочковое столовое вино, которое кабатчики на Трюде выдают за «Пьерр-Жоэ». Впрочем, у нас и в настоящем слишком много хлопот, чтоб мы еще копались в прошлом. К тому же, через некоторое время со всеми этими магическими прорывами привыкаешь смиряться.
Тренч машинально заметил, что дышать становится все труднее, окружающий воздух точно размягчался на глазах, плыл, делаясь жидким и неприятно-прозрачным. Таким воздухом сложно насытить легкие, приходится дышать глубоко и часто, а еще из-за него может кружиться голова. Судя по всему, «Вобла» поднималась в верхние слои атмосферы.
«На какой мы высоте? – подумал Тренч, тщетно пытаясь сориентироваться по редким и острым, как рыбьи скелеты, облакам, - Уже прошли восемь тысяч футов? Нет, едва ли, на восьми тысячах меня обычно начинает качать. Наверно, семь с половиной. Девятый лепесток Розы, ну почему за всю жизнь мне не удалось собрать даже простейшего альтиметра?.. А может, оно и к лучшему, что не удалось. Альтиметр, собранный моими руками, добра не принесет. В лучшем случае будет показывать высоту в килограммах…»
Габерон, кажется, не испытывал никаких неудобств из-за высоты. Безмятежно насвистывая, он двигался по палубе, увлекая за собой Тренча и легко перемахивая любые встреченные препятствия. В хаосе корабельной архитектуры он, судя по всему, ориентировался с необычайной легкостью. Тренч едва поспевал за ним.