Восьмое Небо
Шрифт:
– А мы быстро идем, - прикинул он, наблюдая за тем, как неуклюжая «Вобла» прокладывает себе путь в истончающихся облаках, бесшумно разрывая их белесую паутину, - Узлов восемнадцать, наверно.
Говорить приходилось громко, здесь, на шести тысячах с лишним, ветер делался злым и порывистым, способным выхватить слова прямо изо рта, смять их и развеять во все стороны.
– Двадцать пять! – с гордостью заявила ведьма, придерживая шляпу, - Я добавила кое-чего в котел.
– Никогда не ходил так быстро, - сказал Тренч уважительно. В его представлении,
Это польстило Корди.
– Обычные капитаны экономят на зелье, - пояснила она, прыгая на одной ноге по планширу, - Пары редко разводят, вот и плетутся на парусах. А нам зелья не жалко. Если надо, я могу его бочонками в котел кидать! Кроме того, у меня оно чистое, не разбавленное. А чистое ты нигде и не найдешь, ясно? Ни на одном острове Готланда уж точно. Может, где-то на задворках Унии, и то вряд ли. Каждый чем-то да разбавит или гадость какую-то замешает… Вместо форели берут минтая, вместо восточной боры – какой-то сквозняк из подвала… Вот и плетутся, как крабы.
Как раз в этот момент «Вобла» обогнала небольшую стайку дельфинов. Тренч, никогда их прежде не видевший, зачарованно наблюдал за тем, как эти грациозные животные скользят в облаках, чертя зыбкие туманные следы. Дельфины ныряли из облака в облако, точно играли в какую-то непонятную человеку игру. Увидев «Воблу», они поспешно сменили курс и некоторое время следовали в ее воздушном потоке, видимо, из чистого любопытства.
Корди внезапно хлопнула себя ладонью по лбу.
– Тюлька-фитюлька! Ну и балда же я. Про чулан вспомнила, а остальное… Пленников ведь и кормить надо, да? Ты голоден?
Тренч вспомнил свою последнюю трапезу, состоявшую из куска просоленной рыбы. Да и тот капитан Джазбер презрительно бросил ему на палубу, как псу. Когда это было?.. Сутки назад, кажется. Просто до поры до времени желудок мудро помалкивал, понимая, что сейчас не до него. Стоило, однако, упомянуть еду, как он ожил и сразу стал подавать лихорадочные, как на теряющем высоту корабле, сигналы.
– Немного.
– Держи.
Корди запустила руку в один из карманов юбки и вытащила… Тренч нахмурился.
– Бери, бери. Это хариус. Рыба такая.
– Но он…
– Шоколадный, - кивнула Сырная Ведьма, с хрустом откусив кусок хвоста, - Попробуй. Вкусно.
Тренч попробовал. Ведьма не лгала. Желудок намеревался получить пищу потяжелее, например, кусок солонины или галету, но шоколадный хариус его тоже вполне устроил. Спустя полминуты от того не осталось и чешуи.
– Вы знаете, где летают косяки шоколадных рыб? – поинтересовался Тренч, облизывая испачканные шоколдаом пальцы.
Корди скривила губы, состроив гримасу.
– Это… я ее. Еще хочешь?
– Не откажусь.
– Только шоколадных больше нет. Редко получаются. Вот тебе другие. Этот хариус из мармелада, это омлетная медуза, это макаронный окунь. Еще есть треска из чесночного хлеба и колбасный угорь, но они не очень получились.
Тренч взял омлетную медузу и осторожно откусил. Но никакого подвоха не было, разве что медуза с одной стороны немного подгорела. Так бывает, если оставить омлет на сковородке дольше положенного.
– Неплохо, - пробормотал он, пережевывая, - Значит, так ты развлекаешься?
– Это не игрушки, - пробурчала Сырная Ведьма, - Я так учусь. На рыбе. Раньше я училась на том, что попадалось под руку, но Ринни запретила. Когда обнаружила карамельный мушкет и трюфельный якорь. Наверно, у нее аллергия на грибы или…
– Видимо, твоя магия работает примерно так же, как и мои механические штуки, - невесело усмехнулся Тренч.
Сырная Ведьма поправила шляпу и по-взрослому вздохнула.
– Наверно. Давай уже, спроси.
– Что спросить?
– Почему со мной так происходит. Почему моя магия превращает все вокруг в еду.
– Я не собирался…
– Собирался, - безапелляционно сказала Корди, - Все спрашивают.
– Ну… Габберон что-то такое упоминал. Что-то про кулинарную магию и…
– Всем известно, что Габби трепло, - решительно перебила ведьма, - Нет никакой кулинарной магии. Это все из-за каши.
Тренч размышлял несколько секунд, прежде чем осмелился уточнить:
– Каши? Какой каши?
– Овсяной. В каледонийском приюте на Эклипсе нам каждый день давали кашу. Каша, каша и каша. Везде каша! Словно я жила в какой-нибудь Кашляндии, где все только тем и заняты, что едят кашу. Едят кашу, моются кашей, заправляют кашу в чернильницы… С тех пор я терпеть не могу кашу.
– Так ты жила в приюте?
– До десяти лет. Десять лет каши, Тренч. Без масла и соли, на воде. Ух, как я ее ненавидела…
Корди сжала кулаки. Кулаки были маленькие, детские, но Тренчу подумалось, что если одного касания хватит для превращения врага в порцию клубничного желе, недооценивать их силу явно не стоит.
– Знаешь, о чем я мечтала, пока оттуда не сбежала? О еде. Мои подруги мечтали о всякой ерунде. О красивом женихе-адмирале, о собственном доме, о клумбах с розами… А мне ничего такого в голову не шло. Я думала о еде. О ростбифах, пирогах с почками, сырной похлебке, артишоках и гусином паштете. О тарталетках и устрицах. О тыквенном соусе и клёцках. Целыми днями думала. Как будто они могли появиться, если хорошенько представить…
Корди досадливо одернула один из своих хвостов, лезущий в глаза.
– Ринни говорит, все мои проблемы из-за этого. Из-за каши. Я так долго думала о всяком съестном, что внутри меня что-то как бы сместилось или вроде того. Поэтому теперь у меня получается только еда. Любая. Знал бы ты, сколько всего нам пришлось выкинуть за последний год… Лакричные доски, фалы из вермишели, сапоги из бекона… В общем, с тех пор Ринни мне запретила творить ворожбу на чем-то кроме рыб. Но я думаю, это все-таки из-за того трюфельного якоря. Может, у нее аллергия на грибы или это был ее любимый якорь?..