Воспитание без проблем и нервотрепки
Шрифт:
…Ольга знала, чувствовала, что вместе они жить не смогут, семья у них не получится. Любовь, конечно, была сумасшедшая. Во-первых, потому, что надо сойти с ума, чтобы полюбить человека, совершенно тебе не подходящего ни по характеру, ни по складу натуры, направленности личности. Во-вторых, по количеству преодоленных препятствий. Носились друг к другу через полстраны.
Спустя год такой жизни Ольга поняла, что больше жить не может без ребенка. Наверное, слишком сильный у нее прорезался материнский инстинкт. Хотя и сейчас считает: без рождения ребенка и любовь не любовь, и страсть не страсть – так, суррогат какой-то.
Рассудила: чтобы обеспечить
Нянчила, растила, учила с каким-то внутренним восторгом. Парень вышел хороший. Как говорится, без вредных привычек. Его отец гвоздя забить не умел. А сын – технарь, мастер на все руки. Уж она постаралась…
Сама тоже подтянулась: институт окончила, кое-какую карьеру сделала, квартиру заработала. И только через много лет, когда наконец вышла замуж, поняла, как тяжело было одной.
Говорят, к хорошему привыкаешь быстро. Ольга же долго-долго осознавала это новое, непривычное чувство – защищенности и внутреннего покоя.
…В беззаботной студенческой компании Асе, пожалуй, могли позавидовать многие. Красивая, веселая, единственная дочка состоятельных родителей, она не знала нужды ни в деньгах, ни во внимании окружающих. Вырвавшись из-под назойливой опеки родителей (а учиться она из родного азиатского города приехала в столицу), Ася чувствовала себя как рыба в воде. На ее инженерном факультете – специальность ей выбрал отец – недостатка в женихах не было, но Асиным кавалером стал старшекурсник-иностранец.
Любовь и учеба, как известно, понятия часто несовместимые. Сначала Асе еще удавалось сдавать «хвосты», она даже удачно восстановилась после отчисления за неуспеваемость, и родители ничего не узнали.
Второй кризис в отношениях с деканатом она переживала иначе. Замкнутая, тихая, Ася часами просиживала над книгами, но удача будто изменила ей. Точнее, изменилась она сама. Детская беззаботность исчезла. Она будто постоянно искала решения какой-то задачи – и не находила его. Подруги скоро узнали, в чем дело. Старшекурсник-иностранец уезжал на родину один, а Ася ждала ребенка.
Конечно, срочно собравшийся «чрезвычайный совет» подруг и соседок по комнате в общежитии наметил массу неотложных мер. Кто-то отправился поговорить с будущим отцом, кто-то – в студсовет, кто-то – чуть ли не в посольство. В результате определился один, зато радикальный выход: избавиться от нежелательной беременности.
Казалось, Ася согласилась с этим выводом, но время шло, а она все не обращалась в поликлинику, каждый раз отвечая заботливым подругам: «Завтра. Завтра обязательно».
В действительности она все еще не могла окончательно решить для себя этот вопрос. Она то обожала будущего ребенка, то ненавидела его. Какое-то глубинное неосознанное чувство заставляло ее просто плыть по течению, не противореча природе.
Постепенно она свыклась с грустью от потери любимого, деловито и последовательно занялась устройством своих дел: перевелась на заочное отделение, договорилась о переезде из общежития. Сердобольная комендантша взяла ее к себе на квартиру, вскоре став заодно и нянькой горластого малыша.
Еще через некоторое время суровые родители простили дочь (не без помощи доброй комендантши) и приехали за ней и внуком. Уезжая, Ася ответила на вопросительный взгляд комендантши: «Я люблю малыша, наверное, больше, чем его отца». Действительно, раскосый – в мать, и смуглый – в отца, малыш был красив, как красивы бывают только любимые дети.
Похоже, общественное сознание – явление еще более сложное и парадоксальное, чем сознание личности. Действительно, на протяжении жизни одного поколения принятые в обществе понятия о том, что такое хорошо и что такое плохо, могут несколько раз поменяться местами. Как вы уже догадались, я хочу сказать доброе слово об одиноких мамах.
Мне кажется глубокой несправедливостью бытующий в обществе оттенок осуждения по отношению к ним. Когда-то такую оценку диктовали религиозные каноны. С тех пор в нашем обществе многое изменилось. И необъяснимым образом убийство нерожденных детей стало расцениваться как оправданное и допустимое, не противоречащее морали действие. А вот на женщину, дающую ребенку жизнь, несмотря на то что личная судьба ее не сложилась, по-прежнему нередко смотрят косо.
Многие думают, что в неполных семьях чаще вырастает асоциальная личность, нарушитель закона. Это неверно. Трудные дети растут в неблагополучных семьях. Это, как говорится, две большие разницы.
Неполная семья – та, где есть только один родитель. Чаще всего это, конечно, мама. Случай первый: ребенок рожден вне брака. Смею вас уверить, что в современном обществе как минимум половина таких мам совершают такой поступок осознанно. Это образованные, умные, самоотверженные натуры. Они честно и искренне относятся к жизни и ношу свою ни на кого не перекладывают. Помните фильм «Москва слезам не верит»? Многие называют его сказкой, имея в виду, очевидно, главного героя. В героине же нет ничего сказочного – таких женщин и подобных судеб немало вокруг нас в жизни. За кадром осталось, пожалуй, самое горькое – то, сколько несправедливых упреков, оскорблений и косых взглядов выпало на ее долю.
В этом смысле несколько легче положение женщины в случае втором, когда она осталась одна с детьми после развода.
Так или иначе, женщина с ребенком без мужа вынуждена действовать с двойной энергией.
Конечно, ребенку не хватает положенного по природе общения с отцом. Остро переживая это, мать нередко окружает малыша повышенным вниманием, заботой о его всестороннем развитии. И это дает удивительные плоды. Присмотритесь: среди выдающихся писателей, поэтов, спортсменов процент выросших в неполных семьях довольно высок. А вот среди малолетних правонарушителей, даже в криминогенные годы нашей современной истории, их процент ниже, чем можно было бы ожидать.
Тем не менее на житейском уровне мы упорно продолжаем смешивать понятия «неполная» и «неблагополучная» семья. Да что там! Даже официальные лица, работающие с социально сложным контингентом, убеждены, что это одно и то же.
Я попыталась разобраться в этом вопросе, что называется, с цифрами в руках и обратилась в районный отдел по предупреждению правонарушений несовершеннолетних с вопросом: много ли среди их подопечных детей, которых воспитывает одна мать?
– Восемьдесят процентов! – не задумываясь, ответил суровый лейтенант. Я попросила его все-таки полистать личные дела. И что же? Через двадцать минут он назвал другую цифру: менее пятидесяти процентов юных правонарушителей – выходцы из неблагополучных семей, где один из родителей неродной ребенку, спившихся родителей заменяет бабушка и тому подобное. Ну а тех, кого растит одна мать, среди этого контингента оказалось еще меньше: примерно пятая часть. Иначе говоря, даже в процентном отношении неполные семьи дают нашему обществу ничуть не больше правонарушителей, чем полные и вполне благополучные.