Воспитание Генри Адамса
Шрифт:
То же самое можно было сказать и о Джоне Куинси Адамсе, но, как утверждали его соратники, эти качества сопровождались у него душевным беспокойством и нередко прискорбным отсутствием благоразумия. В этом недостатке Чарлза Фрэнсиса Адамса никак нельзя было обвинить. Его хулители вменяли ему в вину как раз обратное. Они называли его холодным. Несомненно, такая идеальная уравновешенность, такое умение контролировать себя не могли существовать в характере, если им не приносились в жертву качества, способные их подавить. Несомненно также, что даже собственные дети Чарлза Фрэнсиса Адамса — мятущиеся, склонные к самоанализу и неуверенные в себе, — даже его собственные дети, казалось бы видевшие отца насквозь, слишком мало знали мир, чтобы понять, какая перед ними редкая и совершенная человеческая модель. Более грубый инструмент, вероятно, поразил бы их воображение сильнее. Рядовая человеческая натура очень груба и неизбежно создает себе идеалы по своему подобию. Мир никогда не любил совершенной уравновешенности. Мир любит отсутствие уравновешенности, потому что людям надо, чтобы их забавляли. Наполеоны и Эндрю Джексоны забавляют мир. А что забавного можно ждать от человека, который в совершенстве владеет собой? Будь Чарлз Фрэнсис Адамс человеком холодным, он примкнул бы к Уэбстеру, Эверету, Сьюарду и Уинтропу [58] с их требованием партийной дисциплины и заботой о собственных интересах. Будь он человеком менее уравновешенным, он пошел бы вместе с Гаррисоном, [59] Уэнделлом Филиппсом, Эдмундом Куинси [60] и Теодором Паркером — сепаратистами, ратовавшими за отделение Юга. Между этими двумя путями он нашел средний, весьма для него показательный, — он учредил свою партию.
58
Уинтроп, Роберт Чарлз (1804–1894) — консервативный американский
59
Гаррисон, Уильям Ллойд (1805–1879) — главный редактор основного печатного органа американских аболиционистов — газеты «Либерейтор», где регулярно печатались его темпераментные выступления, а также статьи его соратников и единомышленников.
60
Филиппс, Уэндел (1811–1884), Куинси, Эдмунд (1808–1877) — общественные деятели США, публицисты, называвшие американскую конституцию документом, охраняющим интересы рабовладельцев, и требовавшие незамедлительного освобождения рабов.
Эта политическая партия оказалась главным фактором в воспитании мальчика Генри на протяжении 1848–1854 годов и сильно повлияла на формирование его характера в период, когда характер поддается лепке. В группу, которую создал мистер Адамс и которая избрала дом на Маунт-Вернон-стрит местом своих встреч, входили, кроме него, еще трое: доктор Джон Г. Полфри, Ричард Г. Дана [61] и Чарлз Самнер. [62] Доктор Полфри, старший по возрасту, несмотря на священнический сан, больше всех привлекал к себе мальчика. Он говорил проще и знал больше своих товарищей по партии, обладал остроумием, чувством юмора и умением вести легкую застольную беседу. Отказавшись от карьеры светского человека, к которой был предназначен по рождению, он стал священником, проповедником, политическим деятелем, хотя в душе, как всякий подлинный бостонец, мечтал о непринужденной атмосфере клуба «Атенеум» [63] на Пэлл-Мэлл или профессорской в Тринити-колледже. [64] Дана на первый взгляд казался его полной противоположностью; Дана держался так, словно все еще стоял «у мачты» прямой, грубовато-простодушный, энергичный моряк; и только познакомившись с ним поближе, удавалось разглядеть человека на редкость тонкой души, который, решив вести жизнь поденщика, намеренно закалял себя, чтобы справиться с тяжелой ношей, — казалось, он все еще в Монтерее таскает на спине кипы кож и шкур. Несомненно, он достиг поставленной цели: нервы и воля были у него крепче железа, но он мог бы повторить слова своего закадычного друга Уильяма М. Эвартса: [65] «Я горжусь не тогда, когда справляюсь с тем, что мне нравится делать, а когда справляюсь с тем, что мне делать не нравится». В идеале Дане хотелось быть великим англичанином и заседать на передних скамьях в палате общин, заняв когда-нибудь место на мешке с шерстью, [66] но прежде всего — обрести общественное положение, которое подняло бы его над дрязгами захолустного и необеспеченного существования, однако он принуждал себя мириться с тем, что есть, подавляя свои мечты суровой самодисциплиной, выработанной железной волей. Из четырех этих мужчин Дана был самым видным. Никогда не настаивая на безукоризненности или правоте своих мнений, он неизменно оказывался на виду — фигура, целиком занимавшая отведенное ей в картине пространство. Он тоже превосходно умел говорить и, как положено адвокату, строго держался затронутой темы. И сколько бы Дана ни старался замаскировать или, отмалчиваясь, скрыть свой ум, ум его был аристократичен до десятого колена.
61
Дана, Ричард Генри-младший (1815–1882) — юрист и литератор, автор книги «Два года у мачты» (1840), активный аболиционист, безвозмездно защищавший в суде беглых рабов.
62
Самнер, Чарлз Ф. (1811–1874) — сенатор от Массачусетса, сторонник освобождения негров, лидер «радикальных республиканцев».
63
«Атенеум» — английский клуб деятелей литературы, науки и искусства, организованный Вальтером Скоттом и Томасом Муром в 1824 году.
64
Тринити-колледж — один из колледжей Оксфорда.
65
Эвартс, Уильям М. (1818–1901) — бостонский адвокат, политический деятель Республиканской партии, занимавший в 1877 году пост государственного секретаря США.
66
… заняв когда-нибудь место на мешке с шерстью — то есть стать лордом-канцлером в палате лордов в английском парламенте. Мешок с шерстью — набитая шерстью красная подушка, — олицетворявший экономическое могущество Великобритании, с конца XIV века традиционно служил сидением для лорда-канцлера палаты лордов.
В этом, и только в этом, походил на него его друг Чарлз Самнер, который во всем остальном полностью отличался от своих трех сотоварищей — совсем иной складки человек. Он, как и Дана, восторгался английскими порядками, но его устремления скорее вели его по пути Эдмунда Берка. [67] Ни один молодой бостонец того времени не начинал так блистательно, как Чарлз Самнер, правда, он шел по стопам Эдуарда Эверета, а не Дэниела Уэбстера. Как оратор он пожал лавры, выступая в Бостоне против войны, однако им восхищались главным образом как человеком, снискавшим успех в Англии и на Европейском континенте — успех, который придавал бостонцу, им отмеченному, ореол, какой не могло бы ему создать самое безупречное поведение у себя дома. Мистер Самнер и умом и чутьем сознавал важность своих английских связей и всячески их поддерживал, в особенности когда бостонское общество, обуреваемое политическими страстями, от него отвернулось. Его карманы всегда были набиты письмами от английских герцогов и лордов. Пожертвовав из принципа своим положением в американском обществе, он особенно крепко держался за свои европейские знакомства. Партии фрисойлеров приходилось туго на Бикон-стрит. Светским арбитрам Бостона — Джорджу Тикнору и другим — пришлось волей-неволей согласиться с тем, что ее лидерам не место среди друзей и последователей мистера Уэбстера. Чарлз Самнер, так же как и Полфри, Дана, Рассел, [68] Адамс и все другие, открыто порицавшие рабовладельцев, подверглись остракизму, но изгнание из светских гостиных не могло причинить им большого вреда: они были люди женатые, с домом и домочадцами, тогда как у Самнера не было ни жены, ни домашнего очага, и, хотя он более всех других стремился обрести место в обществе и жаждал, как говорится, вращаться в свете, ему были открыты двери едва ли пяти-шести бостонских домов. Правда, в Кембридже его поддерживал Лонгфелло, и даже на Бикон-стрит он всегда мог найти прибежище у мистера Лоджа. [69] Тем не менее не проходило и нескольких дней, чтобы он не появлялся на Маунт-Вернон-стрит. Но при всем том он был один как перст, и это не могло не сказаться на его характере. Ему нечего было бояться, разве что за самого себя. Сотоварищи признавали его превосходство, которое действительно было неоспоримым и недосягаемым. Они считали его подлинным украшением партии борцов против рабства, безгранично гордились им и чистосердечно восхищались.
67
Берк, Эдмунд (1729–1797) — английский публицист и политический деятель, выражавший взгляды либеральной аристократии, один из самых влиятельных политических ораторов своего времени. В последние годы жизни напуганный Великой французской революцией пришел к крайне консервативным политическим воззрениям.
68
Рассел, Джордж Р. (1816–1890) — один из лидеров партии фрисойлеров.
69
Лодж, Джон Эллертон (1807–1862) — бостонский коммерсант, сторонник социально-экономических реформ.
Мальчик Генри благоговел перед Чарлзом Самнером, и если уж кого из взрослых хотел иметь своим другом, то только его. С семьей Адамсов у Самнера сложились самые теплые отношения, теснее, чем с кровными родственниками. Ни один родной дядя не допускался до такой близости. Самнер в глазах Генри был воплощением идеала человеческого величия, высшим достижением природы и искусства. Единственным недостатком подобной модели было ее совершенство, недосягаемое для подражания. В представлении двенадцатилетнего мальчика его отец, доктор Полфри, мистер Дана относились к людям такого уровня, какого рано или поздно мог бы достичь он сам; мистер Самнер был человеком другого рода — героического.
Когда мальчику исполнилось то ли десять, то ли двенадцать лет, отец поставил для него письменный стол в одной из ниш своей бостонской библиотеки, и, сидя за латынью, Генри из зимы в зиму слушал, как четверо джентльменов спорят о том, какой тактики придерживаться в борьбе с рабовладением. Споры эти всегда велись всерьез. Партия фрисойлеров
70
… мистер Адамс взялся издавать газету — имеется в виду бостонская газета «Бостон дейли виг».
71
Одновременно мистер Адамс выпускал «Труды» своего деда — 10-томное издание сочинений Джона Адамса было опубликовано в 1850–1856 годах.
72
Novanglus — псевдоним, которым Джон Адамс подписывал свои антибританские статьи в «Бостон газет», полемизируя с лоялистскими публикациями, выходившими под псевдонимом Massachusettensis, по-видимому, принадлежащим Д. Леонарду.
Вплоть до 1850 года, и даже позже, в обществе Новой Англии большое значение имели профессиональные сообщества. Адвокаты, врачи, учителя, торговцы составляли отдельные группы и выступали не как самостоятельные личности, а членами клана, наподобие духовенства, и каждая профессия как бы представляла свою церковь. Это требовало надлежащего выражения в политике, и длинный ряд государственных мужей Новой Англии был порожден давней Цицероновой идеей о правлении лучших. Общество избирало своих представителей, а так как оно желало быть хорошо представленным, то избирало лучших из числа имевшихся. Поэтому Бостон избрал Дэниела Уэбстера, и Уэбстер — не как жалованье, а в качестве honorarium [73] — получал через посредство Питера Харви [74] чеки от Эплтонов, Перкинсов, Эймери, Сперсов, Бруксов, Лоренсов и других, просивших его быть их представителем. За Уэбстером следующее по рангу место занимал Эдуард Эверет. На следующее претендовал Роберт Ч. Уинтроп. Чарлз Самнер жаждал нарушить порядок следования, а вовсе не систему. Что касается Адамсов, то они никогда подолгу не задерживались ни на одном из мест в правительстве штата, они служили нации в целом, и их известность была завоевана деятельностью за пределами Новой Англии; тем не менее они так же нуждались в поддержке своего штата, и им в ней не отказывали. Четверо джентльменов, собиравшихся на Маунт-Вернон-стрит, были государственными деятелями, а не политиками; они оказывали влияние на общественное мнение, оно же на них большого влияния не имело.
73
Гонорар (лат.).
74
Харви, Питер (1810–1877) — состоятельный коммерсант, активист партии вигов. В списке пожертвователей перечислены фамилии крупнейших бостонских промышленников, банкиров и купцов.
Вырастая в подобной атмосфере, мальчик, естественно, усвоил лишь один урок. Для него было бесспорно, что он должен соответствовать требованиям именно этого мира — мира, который более или менее неизменно существовал в Бостоне и Массачусетском заливе. Будь он знаком с государственностью Европы, ничего бы не изменилось. Париж Луи-Филиппа, [75] Гизо [76] и де Токвилля, [77] так же как и Лондон Роберта Пиля, [78] Маколея [79] и Джона Стюарта Милля [80] являли собой лишь разновидность царства верхушки bourgeoisie [81] и ощущали внутреннее родство с Бостоном Тикнора, Прескота и Мотли. Даже такой типичный брюзга, как Карлейль, [82] который ставил под сомнение замечательные качества среднего класса, нет-нет да признавая себя человеком эксцентрических взглядов, нашел друзей и союзников в Бостоне, не говоря уже о Конкорде. Упомянутая система завоевала сердца: даже в Германии были не прочь ее опробовать, а в Италии лелеяли о ней мечту. Правление среднего класса, каким оно утвердилось в Англии, выступало идеалом человеческого прогресса.
75
Луи-Филипп (1773–1850) — французский король (1830–1848), прозванный «королем банкиров».
76
Гизо, Франсуа (1787–1874) — премьер-министр Франции, по образованию историк. Выступал в защиту интересов крупной буржуазии.
77
Токвилль, Алексис де (1805–1859) — французский аристократ, министр внутренних дел в правительстве Луи-Филиппа. Автор знаменитого сочинения «Демократия в Америке» (1835).
78
Пиль, Роберт (1788–1850) — премьер-министр Великобритании (1834–1835), лидер консерваторов, способствовавший укреплению английской финансово-промышленной олигархии.
79
Маколей, Томас (1800–1859) — английский общественный деятель либерального направления, известный историк, автор классического труда «История Англии» (1849–1851).
80
Милль, Джон Стюарт (1806–1873) — английский философ и экономист, автор многочисленных работ, среди которых особой известностью пользовался его трактат «О свободе» (1859).
81
Буржуазия, средний класс (фр.).
82
Карлейль, Томас (1795–1881) — английский писатель-публицист, выступавший за нравственное возрождение современного ему общества. Вел многолетнюю переписку со своим американским другом и единомышленником «конкордским мудрецом» Р. У. Эмерсоном.
Даже исступленная реакция, последовавшая за 1848 годом, и возвращение Европы в состояние войны не пошатнули веру в истинность этого положения. Никто, кроме Карла Маркса, не прозревал коренной перемены. Что говорило о ней? В мире добывалось шестьдесят, если не семьдесят миллионов тонн угля и потреблялось до миллиона лошадиных сил паровой энергии, и это уже давало себя знать. Тем не менее весь предшествующий опыт человечества со дня его возникновения, все божественные откровения — сиречь творимая человеком наука, словно сговорились ввести в обман и заблуждение двенадцатилетнего мальчика, полагавшего непреложным, что его представления о мире, считавшиеся единственно правильными, и впредь будут считаться единственно правильными.
С Маунт-Вернон-стрит проблема жизни выглядела столь же просто, как и традиционно. В политике не существовало никаких трудностей — здесь верным ориентиром был нравственный закон. Совершенствование общественного устройства тоже было делом верным, потому что сама человеческая природа содействовала добру и для его торжества нуждалась всего в трех орудиях: всеобщем избирательном праве, школах для всех и прессе. Благословенно воспитание! Дайте человеку истинное знание подлинных фактов, и он достигнет совершенства!
Когда бы бездны золота и силыНе ужасам войны — разора и беды,А воспитанью разума служили,Нам в арсеналах не было б нужды. [83]И ничто так не рассеивало все сомнения, как душевное равновесие унитарианских пастырей. По неизменной безупречности образа жизни и репутации, нравственной и интеллектуальной, те два десятка священников-унитариев, которым были вверены бостонское общество и Гарвардский университет, не знали себе равных. Они во всеуслышание заявляли, причем ставили себе это в заслугу, что не требуют исповедания каких-либо догматов, а лишь учат, или пытаются учить, как жить добродетельной, полезной, бескорыстной жизнью, чего, по их мнению, было достаточно для спасения души. Трудности? Ими, считали они, можно пренебречь. Сомнения? Пустая трата мысли. Ничего не нужно решать. Бостон уже разрешил все проблемы миропорядка, а если еще что-то окончательно не решил, то предложил и осуществил лучшие из возможных решений. А посему никаких проблем более не существовало: они себя исчерпали.
83
«Когда бы бездны золота и силы…» — отрывок из стихотворения Г. У. Лонгфелло «Арсенал в Спрингфилде» (1845).