Воспитание сына
Шрифт:
Ж: Способ, с помощью которого время от времени мой муж и сын общались между собой, был для меня тайной. Они пинали друг друга, толкали, награждали тычками. Мы с сыном боролись и щекотали друг друга, бегали друг за другом, но их игры носили совсем другой характер, как будто у них был особый язык — с хрюканьем, фырканьем, мычанием, насмешками, подкалыванием, захватами. В мужской силе есть некоторая свирепость, которая требует: «Эй! Не зевай! Это есть. Это важно. У меня есть позитивная творческая цель». Я начинала понимать, что муж и сын общаются на каком-то глубинном уровне, когда они физически соприкасаются друг с другом.
Даже грубый язык и угрозы могут играть роль светской болтовни, используемой в обществе для познания другого человека. Каждая семья сама определяет границы допустимого в языке и поведении, но отцы и сыновья будут
Однако когда подкалывание или возня становятся злобными, т. е. происходят от таких чувств, как гнев или негодование, либо возникают из-за того, что сын или отец пытаются скрыть нечто важное, — тогда они отравляют нормальные взаимоотношения. Это особенно опасно, если отравленные стрелы пускает отец.
Когда Бэрри в возрасте 14 лет стал снова жить с отцом, их взаимоотношения были почти разрушены до того, как появилась возможность начать все сначала. Бэрри забрали из дому из-за скандалов между отцом и матерью и из-за того, что сам он был замечен в кражах. После года трудной, серьезной индивидуальной работы отцу Бэрри была предоставлена возможность снова жить с сыном. Теперь отец научился контролировать свой гнев, устанавливать границы дозволенного для Бэрри и был в состоянии по-настоящему выслушать сына. Однажды Бэрри пришел на совместный консультационный сеанс злой и обиженный. «Я больше никогда не буду разговаривать с отцом, — заявил он. — Он насмехается над моей музыкой, как будто я идиот». Его отец ответил, что он просто пошутил и даже не представлял себе, что Бэрри может так на него рассердиться. «Знаешь, отец, — сказал Бэрри, — мне нравится, когда мы подшучиваем друг над другом. Ты самый веселый парень, которого я знаю, но то, как ты сегодня насмехался надо мной, очень обидно». Отец на это ответил: «Жаль, что так получилось, сынок. Я так стараюсь не перетянуть гайки, но я не был честен с тобой. Если честно, я ненавижу твою музыку и люблю тебя. Как же нам с этим быть?» Бэрри вздохнул облегченно. Стало ясно, что нужно искать компромисс. Бэрри согласился пользоваться наушниками и не смотреть музыкальных видеофильмов, когда отец дома.
Это может показаться противоречивым, но, если мальчики знают, за что отец в действительности недоволен, это придает им силы. Когда общение замутнено ядовитыми придирками или ложью, мальчик постепенно встает в позицию «Я должен стать недостойным». И несмотря ни на что, отцы для сыновей почти что боги. Самое короткое их замечание, мельчайшая деталь поведения или одежды поражают, словно удар грома среди ясного неба. Искренние уважительные отношения между отцом и сыном спускают отца с горних вершин в мир людей. Если отец может добраться до самых глубинных чувств сына и если судьба сына волнует его, то его отцовская роль заключается в том, чтобы сын приобрел и усвоил сильную и чуткую мужественность. Сын обязательно должен получить от отца подтверждение: «Ты достоин того, чтобы с тобой были честны». Пусть мальчик из первых рук узнает, что честность делает отношения серьезнее и глубже, и научится разделять чувства другого человека.
Один мужчина, клиент Дона, рассказал о сне, который преследует его с отрочества. «Я занимаюсь любовью со своей подружкой. Как раз в момент кульминации ее лицо вдруг становится лицом моей матери, а мой отец прерывает нас стуком в дверь. Я чувствую себя виноватым, пристыженным и испуганным». Доктору Зигмунду Фрейду, отцу современной психологии, этот сон понравился бы. «Очевидно, — сказал бы доктор, — сын пытается украсть мать у отца. Сын ненавидит отца настолько, что готов убить его, точно так, как в истории об Эдипе». Мы все слышали об эдиповом комплексе, но мало кто из нас по-настоящему обратил внимание на значительные допущения в этой теории. Она представляет собой попытку Фрейда объяснить психологический переход сына из мира матери в мир отца. Фрейд был точен в описании одного из возможных путей, которыми сын переносит объект самоидентификации с матери на отца: сын желает мать для себя так сильно, что готов избавиться от отца. Когда он понимает, что мать ему не получить, он соединяется с отцом, чтобы стать на него похожим. Тогда однажды он сможет привлечь к себе кого-то, похожего на мать.
Д-р Фрейд был не совсем точен, однако, предполагая, что описанное выше упрощение является единственной дорогой, по которой сыновья входят в мир отцов. Доктор философии Лорен Е. Педерсен, психоаналитик школы Юнга, в своей книге о мужском развитии «Темные сердца» подверг сомнению давно принятое объяснение Фрейдом эдипова комплекса. Доктор Педерсен истолковывает использование Фрейдом мифа об Эдипе как способ описания падения отношений между отцом и сыном. Педерсен придает этому другое значение. «Фрейд переоценивает негативного отца, — пишет он. — На том этапе развития мужчины, который следует за отделением от матери, главной задачей является примирение отца и сына. Для того чтобы помочь сыну успешно преодолеть этот этап, отец сам должен завершить свое собственное отделение от матери. Но он должен и удерживать в себе мать как интегрированную часть самого себя. Если же он этого не сделал, его взаимоотношения с сыном непременно будут оставаться оскверненными, т. е. он снова покинет сына».
Когда журналист и исследователь Шери Хаит опросил 7239 мужчин об их взаимоотношениях с отцами, почти никто из них не сказал, что они когда-либо были близки с отцом или близки с ним сейчас.
Большинство мужчин зависают на материнской стороне баррикады. Застревание на этой фазе развития делает для мужчин затруднительным воспитание собственных сыновей и оказание им помощи в процессе возмужания. Отсутствие сердечной заинтересованности в сыне, по словам д-ра Педерсена, является главным фактором образования эдиповой раны. Готовность сына к диалогу с отцом непроизвольно оживляет в отцах сожаление о том, что у них самих не было близких отношений с отцами, и, вместо того чтобы просто оплакать свою потерю, отцы скрывают ее под гневом и негативизмом по отношению к сыну. Если отец реагирует на развитие сына затаенной злобой и неприятием вследствие того, что в свое время он сам не совершил вместе со своим отцом позитивного перехода к самоидентификации по мужскому типу, мальчик, вполне естественно, ищет утешения и поддержки у матери. Когда психологическая сила толкает мальчика к отделению от матери (где-то в возрасте 7–9 лет), отец сталкивается с двойственной задачей. Ему самому еще только предстоит покинуть мир матери и перейти в мир отца, но в это же время он должен перенести туда и своего сына. Решение этой задачи под силу только Гераклу, и поэтому хорошо бы обратиться за помощью к другим мужчинам.
Когда я познакомился с положениями новой психологии о мужчинах, я испытал чувство безнадежности и растерянности. Мне стало страшно, что пройдут годы и годы, пока я стану достаточно сильным, чтобы воспитывать своего сына, а ему уже семь лет! Но я решил сделать первый шаг — проводить с ним побольше времени. Мне было удивительно, как быстро мы нашли общий язык. Стыдно признаться, но до этого момента все, что касается сына, совершалось исключительно по решению его матери. Я был скорее ее помощником, чем отцом, потому что всегда старался доставить ей удовольствие. Теперь мы с сыном регулярно ходим вдвоем в походы. Иногда вместе с нами ходят другие отцы со своими сыновьями. Поддержка со стороны других мужчин оказалась для меня очень полезной. Мы с женой оба заметили, как стал «расцветать» наш сынок. Исчезло множество проблем, связанных с дисциплиной. Само мое присутствие смиряет агрессивность, которую он демонстрирует при матери. Моему сыну не довелось получить в отцы закаленного в боях человека, перешедшего через мост между отцом и матерью много лет назад. Но я не хочу быть дикарем. Я думаю, мы должны перейти этот мост вместе, отец и сын.
Ненависть, смущение и чувство вины, которые испытывает сын по отношению к отцу и которые отец, в свою очередь, испытывает по отношению к своему отцу, обусловлены не столько отсутствием отца, эмоциональным или физическим, сколько самой ролью «отец». Как считает Роберт Блай, мужчины сегодня чувствуют «голод отцовства». Отсутствие сильного, выносливого, надежного отца готовит сцену для повторения мифа об Эдипе. Но все-таки можно надеяться, что роли отца и сына будут переписаны. Новые отцы в содружестве с женщинами и другими мужчинами начинают создавать новую пьесу.
Клиент-мужчина, о котором шла речь выше и сон которого предполагает классический эдипов комплекс, рассказывал этот сон многим друзьям, учителям и психотерапевтам, потому что сон преследовал его долгие годы. Дон предложил этому человеку толкование сна, несколько отличное от того, какое мог бы дать доктор Фрейд. «Отец приходит забрать вас в мир, которому вы принадлежите, в свой мир, мир мужчин. Вы напуганы и чувствуете себя виноватым, потому что не знали отца, когда были маленьким. Он появляется внезапно, неожиданно и резко. Его появление и должно быть как удар. Он приходит забрать вас в вашу мужскую зрелость». Многократное возвращение этого сна с самого отрочества свидетельствует о том, что психологическая сила продолжает действовать внутри мужчины, осознает он это или нет. Этому клиенту нужно было уйти из психологической ниши, «которая больше ему не принадлежала, — от навязчивого очарования матери, которое вело в тупик, к зависимости в отношениях с женщинами, — к новому состоянию души, ума и сердца, к самоидентификации с отцом, самопринятию, уверенности в себе и осознанию своей мужской сути, способности дарить жизнь.