Воспоминания душегуба: Друг
Шрифт:
— Что значит, всё будет кончено к полудню?!
Трясти слугу не переставали.
— Да откуда же мне знать-то! Сказал, что всё будет кончено ближе к полудню, и чтобы вы оставили плату мне, а…
Тут его затрясли с еще большей силой, и он осёкся:
— Тебе, мелкий гадёныш?! Тебе?! Что, решил по-лёгкому жёлтых срубить?!
— Оставь его, — ответил более спокойный Ганс, — Не врёт он. Подумай сам. Ну, обманет он нас и что? Где его семья мы знаем, где он сам живёт, тоже. Глупости. Плату дадим, но только если действительно всё будет так, как сказано.
— Он так и сказал — оставить плату, как только всё будет кончено. Потом мне надо это отнести в старую часовню. Вот только что именно будет кончено, я не понял.
— Ладно,
Мужик отпустил мальчика и присел обратно за стол. Немного пошептавшись, один из мужчин вышел на улицу, а второй остался сидеть, постукивая пальцем по столу. Скоро часовню окружат и станут ждать меня. Как всё просто читается. Никто так и не обратил внимания на одинокого постояльца, медленно вкушающего завтрак за одним из столиков в углу. Техника отложенный смерти — великолепный инструмент в моей работе. Цель уже мертва, она просто об этом не знает. Представив, как с виду полный жизни мужик ни с того ни с сего вдруг стал задыхаться, выпучил глаза и завалился на пол с остановленным сердцем, я покачал головой. Тот, кто придумал эту технику — гений. Или больной на голову безумец.
А мужик-то не идиотом оказался. После оплаты попробует проследить за мальчишкой. Или, может быть, ты вынашиваешь планы как бы половчее ничего не отдавать?
Ждать пришлось долго. Глаза слипались со страшной силой, и частенько приходилось ловить себя на том, что клюю носом в тарелку с недоеденным завтраком. Погоня, раненая нога, бессонная ночь — всё это сильно измотало, но надо было подождать. Совсем немного подождать…
Стукнув дверью об косяк, в забегаловку ворвался бледный взъерошенный мужчина. От громкого стука я чуть ли не подпрыгнул, с досадой поняв, что просто-напросто заснул. Заметь подобное учителя, давно бы уже в наёмниках чалился. Быстро пересказав страшную смерть Катара, мужик отхлебнул из стакана, даже не заметив, что пьёт чужую сикеру. От Ганса волнение собеседника не укрылось:
— Это может быть какой-нибудь изощрённый яд?
— В том-то и дело, что, как говорят его слуги, он ничего не ел и не пил со вчерашнего вечера! Первое покушение в его жизни сильно того напугало, потому и кусок в горло не лез! А только что в окружении охраны он ни с того ни с сего взял и издох! Колдовство какое-то, не иначе!
— Чушь не неси, какое ещё колдовство!
— А тогда как он вдруг скопытился?!
— От дротика в шею и дюжина охранников не спасёт.
— Так он не ранен! Никаких травм, ничего! Просто за грудь схватился, покряхтел чуток, да помер!
Некоторое время они молчали, потом один другому что-то долго очень тихо втолковывал, а тот только и делал, что кивал.
— Слышь, малой!
Слуга едва успел подпрыгнуть к столику, как в его руки перекочевал тугой кошель.
— Этого должно хватить. Как с этим человеком связаться-то? Может, работку какую подкинем, такому-то умельцу?
— Так он не сказал, дядь! Сказал только пойти к старой часовне, да между этажами, за старой лавкой кошель оставить…
Дальнейшего разговора я уже не слышал, выйдя на улицу. Их мысли были мне понятны от и до. Послать кого другого вместо служки они не посмеют, опасаясь силы такого колдуна. Подождут моего появления в часовне и тогда попробуют скрутить. Во всяком случае, оставалось надеяться на их благоразумие.
Потерев сонные глаза, я вклинился в толпу людей, следуя в сторону местного торгового ряда. Где-то недалеко хлопнула дверь и две фигуры быстро побежали в сторону той самой часовни. Наверняка по пути ещё людей возьмут, а там и встретят меня, как подобает. Впрочем, наверняка часовня уже давно окружена. Жаль только, что ждёт их там лишь записка от «колдуна», как прозвал меня один из них.
Как и ожидалось, неподалёку от пацана с кошелём в руке следовал какой-то мужик, буравя спину исключительно пареньку. Мальчишке мной было приказано идти прямо через торговую площадь. И чтобы осуществить задуманное, надо лишь дождаться удобного момента…
Мужик
Деньги мне не так сильно были нужны, ибо ещё ночью из усадьбы успел небольшой мешочек стащить, но показать зубы местным было необходимо. Теперь на несколько дней следовало залечь на дно. Хоть после побега и прошёл ливень, от каю с собаками так просто не скрыться… Поскитавшись по городу весь остаток дня, кое-как сдерживая зевоту, я старательно запоминал местность. Даже кое-что прикупил на будущее. Тревога, постоянно скребущая острыми когтями по затылку, заставляла постоянно озираться, с замиранием сердца представляя застывшего сзади Бритву со стилетом в руках. В такие моменты в ногу вселялись все демоны бездны, раздирая её изнутри.
Из-за раны первым делом хотелось отправиться к целителю, но вовремя остановился. Погоня прекрасно осведомлена о моём увечье и первым делом станет проверять целителей, цирюльников, да лёжки с тавернами, где можно отдохнуть и зализать раны. Лёжку долго выбирать не пришлось. Таверны, постоялые дворы и остальное для каю были под запретом, потому я решил долго не мудрить и пойти по старой дороге — в усадьбу Катара. Благо, успел обзавестись вещами из его дома, и для собак от меня должно было пахнуть своим. Понятно, что каю первым делом станут узнавать об обстоятельствах странной смерти Катара, и довольно быстро сложат дважды два. Однако что-то меня останавливало, не давая бежать из города прямо сейчас. Возможно, это из-за недосыпа, а возможно из-за страха…
Вечер опускался медленно, заставляя меня дрожать от холода. Озноб только усилился. Голова стала тяжёлой, не позволяя нормально соображать. Каждый шорох казался звуком вынимаемого из ножен кинжала, отчего я проклинал себя за страх и обнимал за плечи, пытаясь согреться. Несмотря на приобретённую тёплую одежду, прохладный ветер давал знать о приближении осени. Томительные ожидания тянулись очень долго. По злой иронии судьбы, до темноты в подворотне ни один из каю так и не показался.
Выйдя на дело, я нисколько не удивился вновь чуть приоткрытому окну. Глаза уже совсем слипались, но я уговорил себя потратить некоторое время на наблюдение. Убедившись, что всё в порядке, перемахнул через ограждение и скользнул внутрь, замирая на несколько мгновений. Где-то были слышны шаги обслуги, но паники не наблюдалось. Часто приходилось таиться в тенях, забывая о дыхании, когда очередной стражник делал обход. Некоторые слуги убирались, таскали какие-то вещи, переговаривались на ходу, иногда останавливаясь посреди коридора и сплетничали о смерти Катара. Чердак оказался настолько пыльным, что, наверное, тут не убирались никогда. Нога разболелась столь сильно, что я чувствовал, как она скрипела на каждом шагу, отзываясь стуком в голове и сильным головокружением. Стараясь не шуметь и не поднимать пыли, насколько это было возможно в подобном состоянии, устроился в углу. Из дыр в крыше тянуло холодом, но я быстро оградил уголок какими-то ящиками, защищаясь от холода.
Наконец, мне удалось сбежать. Почему же тогда на душе столь гадко? Потому, что Инзелла обменяла мою плоть на жизнь каю? Может, потому, что наступила неопределённость? Кто я теперь? Беглец, который никому не нужен в этом мире. А надо ли было убегать? Возможно, в штабе меня бы выслушали и… Бездна, и почему они должны мне верить? Им проще свесить на меня всех собак, закрыв дело о мёртвом каргале. А если каргалы более справедливы? Может, убегать и не надо было? Ведь если раньше я очищал во имя и по приказу государства, то теперь занимаюсь тем же самым, но только для… для кого?