Воспоминания душегуба: Друг
Шрифт:
— Кто-кто? — изобразил я непонимание. — Нет, я не каю.
Оставалось надеяться, что вживаться в роль за эти годы я научился на отлично. Переходить к убийствам с помощью подручных средств, вроде ложки, зажатой в правой руке, совершенно не хотелось. Однако, похоже, ответ оказался удовлетворительным.
— Чем ты занимаешься? Твоё ремесло?
— Обычный рабочий. Я задолжал одному человеку, и должен был… ммм… вернуть долг немного противозаконными способами.
Вот тут я не соврал, ибо действительно всё ещё должен был вернуть должок одному знакомому из Гильдии. Хуша покачал головой, а сзади я услышал ухмылку Менги. Им были не по нраву
— Ведал ли ты о существовании сего места, Слав?
Мои доселе напряжённые плечи вдруг расслабились, и я едва заметно выдохнул. Обмануть их оказалось проще, чем я думал.
— Никогда не знал.
— Яко путь держать чрез пещеры?
— Я не знаю, Хуша.
Мне уже наскучила это проверка, и я даже осмелился проверить остроту кинжала ногтём. Причём сделал я это, совершенно не задумываясь о последствиях. Похоже, Менги тоже не нравилась игра его отца, так как за пленником он следил невнимательно.
— Как ты в пещерах очутился?
— Меня настигли какие-то огромные твари, издающие странные звуки. Вглубь они не осмелились идти, поэтому у меня был только один выход — идти в темноту.
— Что ты там делал?
— Мне надо было схорониться. Сами понимаете, я ведь немного должен.
— Понятно. Какова твоя дальнейшая цель, Слав?
— Выжить и уйти от врагов.
— Что ж, — Хуша открыл глаза, отпустив мою руку и кивнул сыну. — Прощения прошу я, но мне потребно было ведать помыслы твои. Теперь и ты должен кое-что узнать.
Сунув мне в руки лыжи, Менги, не задерживаясь ни на миг, вышел на улицу. Лезвие у горла пропало столь же неожиданно, как появилось, заставив меня едва заметно выдохнуть. Разговор вызвал гадкое чувство, словно меня искупали в выгребной яме. Однако, стоит отдать должное учителям, вдолбившим в меня искусство перевоплощения и мастерство лжи. К моему стыду, раньше эти уроки я недооценивал.
На лыжах, насколько помню, последний раз катался лет, эдак, ммм… много назад. Никогда в жизни не чувствовал себя большим придурком, нежели сейчас. Краснея на глазах у пялившихся в нашу сторону поселенцев, я тщетно пытался правильно надеть лыжи. В очередной раз неодобрительно покачав головой, Менги сжалился и помог мне.
— Ты с ними управляться-то хоть умеешь? Аль мне опять твою тушку на себе нести придётся?
— Справлюсь! — буркнул я, запоздало поняв, что здоровяк надо мной потешается. Несмотря на его подколки, от Менги исходила некая… злость? Он мне сразу не понравился, особенно его взгляд. Дерзкий, спокойный, можно даже сказать, затаившийся перед броском. Взгляд удава. Этот человек был способен свернуть мне шею при любом удобном случае, и от этого становилось не по себе.
Первое время приходилось барахтаться в сугробах, пытаясь не замечать любопытных взглядов на своём затылке. Вскоре ноги приноровились, и падения стали куда реже. От постоянного движения холод уступал, а через некоторое время организм двигался как единый механизм. Ноги вспомнили, что такое лыжи и довольно уверенно шли лыжня в лыжню с Менги. Тем не менее, обморожение я получил знатное — ноги ещё покалывало, и чувствовал я их плохо, а почти зажившая рана на голени добавляла мороки.
Полуденное солнце никуда не делось и щедро разливало свет в океане снега и льда, заставляя щуриться. Мышцы вокруг глаз уже изрядно устали, но если я расслаблялся, то глаза буквально-таки выедало кислотной белизной снега. Менги надел на нос нечто, похожее на очки
— Куда мы двигаемся?
— Узнаешь, — еле слышно прозвучало спереди.
Монотонное движение продолжалось долго. Вырывающийся из носа пар оставлял на отросших усах и щетине жгучую изморозь. Сосредоточившись на лыжне, я выпал из окружающего мира, и не сразу услышал окрика здоровяка.
— Стой ты, куда прёшь!
Затормозив в последний момент, я воззрился на Менги.
— Дошли, снимай лыжи.
С первого взгляда мы находились всё на той же ярко-белой полонине с низкими горами слева и справа. Приложив ладони ко лбу, защищаясь от солнца, я смог рассмотреть синеватую гладь моря перед собой. А в тридцати локтях от нас снег словно бы кончался и таял. Столь резкая смена местности меня сильно удивила — словно кто-то рубанул гигантским ножом, создав снежную полонину позади и бесснежное пространство спереди. Со стороны снежной пустыни, вдалеке между деревьями кто-то натянул сшитые шкуры, создав временные убежища. Подобных убежищ мне удалось насчитать не то два, не то три. На фоне слепящего снега сосчитать точное количество было очень трудно.
— Это край нашего мира, — объяснил он, когда мы вместе перешли разделяющую линию.
Тяжесть ушла, а дышать стало легче. Нежданный тёплый воздух окутал, заставив вспотеть. Переступать разделяющую линию снова я не решился, заспешив за Менги. Там, вдалеке, где я заметил постройки, уже на этой стороне тоже что-то виднелось. Присмотревшись, я с удивлением узнал клетки, и, вроде как, распаханную землю, на которой что-то росло. Здоровяк присел на валун, устремив свой взор на неспокойное море. В пяти шагах перед ним оказался крутой обрыв, откуда доносились звуки штурмующих берег волн. Родные звуки живого океана растеклись в воздухе манящей музыкой, а волнующие запахи соли невольно всколыхнули воспоминания Гилима. Жаль, что там меня больше не ждут.
— Присаживайся, — как-то грустно проговорил Менги, не отрывая взгляда от вод.
— Где это мы? А там что за клетки? И скажи, тебе что, не холодно на том морозе? И что с солнцем? Вроде, солнце яркое, но небо облаками затянуто.
— Присаживайся, — Менги пропустил мои вопросы мимо ушей. — Люблю здесь иногда посидеть. Ты замечал, что снег похож на соль? В качестве приправы соль незаменима. Но её хочется выплюнуть, высыпав хотя бы щепотку на язык. Белая пустыня обжигающе холодна, словно бесчувственная блудница в твоей постели. Она никогда не ответит тебе взаимностью, ежели ты полюбишь её. Наш новый дом непостижимо белый и прекрасный, словно полная луна. И столь же чужд и недосягаем, как звёзды.
Менги говорил тихо, цедя каждое слово через свои волнения и боль, но вдруг осёкся и замолчал. Я тоже молчал, не зная, что отвечать.
— А чего вы сюда не переедете? — наконец, нашёлся я. — Здесь куда теплее, и места на всех хватит, если расположить постройки вдоль оврага.
— Посмотри вниз, — он кивнул в сторону обрыва.
Внизу, в тридцати саженях, оказался скалистый берег, на котором белели скелеты.
— Мы называем это место погостом прошлого. В конце Эпохи Первого Солнца множество из нас было разбито о скалы. После того, как мы обжились в вечных снегах, смельчаки спускались вниз, пытаясь найти выход из этого места. Но всё было тщетно. Жить близ кладбища не хотелось никому. Тем паче, мы почему-то плохо переносим воздух по эту сторону мира и не в силах здесь долго находиться.