Воспоминания (Из книги «Частное владение»)

Гойтисоло Хуан

Приехав в Париж в начале октября, я отправился на встречу с Куандро в издательство «Галлимар». Там мне сообщили, что он уже ушел, но меня хотела увидеть секретарь отдела переводов. Я подождал некоторое время, волнуясь, и вскоре по маленькой лестнице

спустилась молодая женщина, загорелая, очень коротко стриженная. Она улыбнулась, и я до сих пор хорошо помню ее тогдашнюю улыбку. Моника Ланж сказала на ломаном испанском, что ее шеф, Дионис Масколо, хотел бы побеседовать со мной, а затем спросила, говорю ли я по-французски. Из ложной скромности я ответил всего лишь: «Je le baragouine» [44] — и, поднявшись за ней по лестнице, оказался в просторном кабинете, выходившем в зеленый внутренний дворик, где нас ожидал ее шеф. Масколо принял меня просто и сердечно. Куандро настоятельно рекомендовал ему мои книги, поэтому он сразу предложил оговорить условия контракта. Однако беседа вскоре направилась в другое русло: речь зашла об Испании. Масколо недавно провел там отпуск в компании Маргерит Дюра, Витторини и еще нескольких друзей. Изменения, происходящие в стране, даже в условиях деспотичного режима Франко, привлекли их внимание, но незнание языка и отсутствие общения с испанской интеллигенцией, к сожалению, не позволили глубоко проникнуть в суть происходящего. Что я думаю о положении в стране? Разделяю ли их надежды на скорые перемены? В течение доброго часа я изливал Масколо свои бурные антифранкистские чувства: с наивным оптимизмом тех лет я объяснял, что новое поколение интеллигенции, выпускники университетов, противятся диктатуре, их политические взгляды становятся все более четкими и радикальными. Несмотря на нашу разобщенность и ужас послевоенных репрессии, молодое поколение прозрело и под руководством подпольной профсоюзной оппозиции готовится к борьбе за свои права. Приписывая деятельности нашей малочисленной группы несуществующие достижения, я предрекал Испании близкую революционную бурю. Масколо ловил мои слова взволнованно и воодушевленно, а в конце нашей беседы выразил надежду на скорую встречу, Моника, до того скромно державшаяся в стороне, спросила, могу ли я прийти к ней поужинать на следующий день, и, убеждая принять приглашение, сразу же добавила, что пригласила Жана Жене. Я согласился и записал ее адрес: Улица Пуассоньер, 33. Вскоре мне предстоит полюбить этот дом, он станет моим прибежищем, «постоянным местом жительства», которое уже почти тридцать лет значится в моих официальных документах.

44

Я чуть-чуть говорю по-французски (франц.).