Воспоминания о службе в Финляндии во время Первой мировой войны. 1914–1917
Шрифт:
Воспоминания Дмитрия Леонидовича Казанцева были написаны в 1931 г. Начало 1930-х гг. в истории Финляндии было богатым на события. Политическая ситуация в стране была предельно напряжена, Лапуаское движение – на подъеме. Радикальные правые элементы организовали похищения различных политических деятелей, прежде всего коммунистов и социал-демократов, но в числе похищенных оказались и бывший президент страны Стольберг со своей супругой. Самые радикальные представители движения требовали создания в стране режима сильной власти. Достижение этой цели считалось невозможным в рамках парламентских процедур, поэтому и требовало использования особых методов воздействия на государство. Законные методы и процедуры отнюдь не отвергались,
Лапуаского движения. Однако, если законность оказывалась не совместимой с «благом Родины», на первый план выступала высшая форма справедливости – закон Лапуа, оправдывавший все самые радикальные меры. «Мы делаем, что нам нравится, другие делают то, что могут», – говорил лидер движения Вихтори Косола. Чем-то происходившее должно было напоминать Казанцеву события 1917 г. Возможно, эта напряженная политическая атмосфера добавила эмоциональности его воспоминаниям.
Рупасов А. И.
Воспоминания о службе в Финляндии во время Первой мировой войны 1914–1917
Глава 1
Активистское (егерское) движение в Финляндии, история его развития и сформирование из финляндцев Королевского Прусского егерского батальона 27-го в германской армии. Меры борьбы русских военных властей в крае с активистским движением и вербовкой в германскую армию
Активистское движение, появившееся в Финляндии почти в самом начале войны нашей с Германией, не было новым. Оно явилось лишь выявлением в новую форму тех движений, которые давно существовали в крае и начало коих следует искать еще в те времена, когда краем управлял генерал-адъютант граф Берг. Эти организации, первоначально пассивные, затем понемногу начали изменять свой характер. После расформирования в 1900–1905 годах финских войск, когда главари сепаратизма увидели, что нет более той точки, на которую можно было бы опереться, а раздробленные при упразднении части, распыляясь, могли стать совершенно бесполезными для дела, то было решено создать в крае ряд организаций, которые могли бы послужить средством к объединению и созданию обученных военному делу кадров. Удалось это сделать только в период наших неудач в войне с Японией образованием полицейского резерва в городе Гельсингфорсе, своей численностью во много раз превышавшего действительную потребность в городовых во всей стране. Затем в каждом городе и даже общине были образованы добровольные пожарные дружины, обучавшиеся два раза в неделю летом военному строю. В печати 1906 года возник союз «Войма», а когда он был ликвидирован русским правительством, то появились различные стрелковые общества, спортивные и атлетические организации и т. п.
В таком виде находилось это дело перед нашей войной с Германией.
Настроение населения края в начале войны было не только лояльное по отношению к России, но даже дружелюбное, показателем чего могут служить сердечные проводы населением городов уходивших на войну войск и отзывчивость на нужды наших раненых. Впрочем, стоявшие в течение 25 лет в крае финляндские стрелки и артиллеристы смело офинились, переженившись на местных уроженках, особенно полки 1-й стрелковой бригады, где половина офицеров была в родственных связях с местным населением. Когда война начала принимать затяжной характер, а германцам удалось занять часть нашей территории, то главари движения начали очень осторожно зондировать почву для возобновления своей деятельности.
Заветным желанием было, конечно, восстановление финских войск. Вот поэтому, когда начались тяжелые бои под Люблиным и Холмом и из Финляндии были взяты 67-я и 84-я пехотные дивизии и заменены ополченскими дружинами, активисты решили, что настала пора действовать. Было решено узнать, как к этому вопросу отнеслось бы военное начальство края. Для выполнения этого щекотливого поручения был выбран отставной генерал Лоде, некогда служивший в русских войсках.
Начальник штаба войск, расположенных в Финляндии, генерального штаба полковник Фалеев уклонился от беседы с генералом и направил его к гельсингфорсскому коменданту генерал-майору Лобановскому, ссылаясь на то, что на последнего возложены обязанности как на начальника местной бригады по приему добровольцев в войска, в том числе и финляндцев.
В произошедшем с комендантом разговоре генерал Лоде предупредил, что он является выразителем мнения весьма широких кругов населения, а потому просит генерала Лобановского отнестись особенно внимательно к тому, что он имеет сообщить, и начал развивать мысль о том, что теперь, когда Россия особенно нуждается в каждом солдате, Финляндия, по примеру прошлых войн 1854–1856 и 1877–1878 годов, горит желанием прийти на помощь империи и выставить под ружье все способное носить оружие население призывного возраста, что, по приблизительному подсчету, составило бы около 60 тысяч человек, или один армейский корпус. Таким образом, русские войска могли бы быть из края выведены и употреблены на более нужных участках обширного фронта, выделив, конечно, инструкторов для обучения финских войск и оставив части специального назначения.
Молчавший в течение всего разговора генерал Лобановский сказал, что он приветствует такое патриотическое решение тех кругов населения края, выразителем коих генерал Лоде является, и что следует немедленно сделать необходимые представления, ибо разместить в Финляндии около 60 тысяч добровольцев будет весьма трудно, так как и сейчас казармы не вмещают в себя войсковые части, и приходится прибегать к отводу помещений от городов, занимая помещения учебных заведений, что, конечно, отражается на нормальном течении учебной жизни. Вопрос этот технический будет настолько серьезен, что его нужно сначала разработать. Ясно, что невозможно сразу отправить в Россию такое количество людей, нужно открытие в крае приемных, сборных и питательных пунктов, необходимо, наконец, назначение врачей и пр. Лоде согласился с приведенными доводами и просил разрешения переговорить о технической стороне этого вопроса с видными деятелями края и тогда явиться для продолжения разговора.
Продолжение разговора не замедлило последовать, причем после первых фраз выяснилось, что генерал Лоде имел в виду не прием финляндцев в русскую армию добровольцами, а восстановление упраздненных войск. На это комендант возразил, что этот вопрос не входит в круг его полномочий, и предложил обратиться в штаб войск. Начальником штаба уже был генерального штаба полковник Изергин, который, заслушав генерала Лоде, заявил ему, что по этому делу ему надлежит прежде всего обратиться к финляндскому генерал-губернатору, через которого это дело только и может быть возбуждено как через главного начальника края.
– То есть это значит обратиться к генералу Зейну? – перебивая полковника Изергина, спросил генерал Лоде.
– Да, через него.
– В таком случае те круги, которые меня уполномочили на ведение беседы с вами, просили заявить, что происходившие переговоры они просят считать недействительными, так как считают для себя совершенно неприемлемым всякое касательство к этому делу генерал-лейтенанта Зейна.
Таким образом, когда отпали попытки восстановить упраздненные финские войска, активисты решили обратиться за помощью к Швеции в виде разрешения посылать туда добровольцев для обучения военному делу, но последняя категорически отказалась даже разговаривать на эту тему.