Восстание Боло
Шрифт:
– Что он делает?
– спросила Алита. Она стояла за низкой, частично обрушившейся стеной и поднималась на цыпочки, чтобы хоть что-то разглядеть.
– Я не вижу! Что там происходит?
Джейми отдал ей бинокль.
– Думаю, - сказал он немного ошалевшим от жестокости кипевшего вокруг боя голосом, - что Гектор атакует крепость в лоб.
Он не мог понять, зачем Гектор делал это. Если сравнить размеры Боло и передвижной крепости, это выглядело настоящим самоубийством…
Я покидаю густо застроенный центр города, набираю скорость и, освободившись наконец от остатков рухнувших на меня зданий, вырываюсь в район более мелких и хрупких построек, большая часть которых ниже моей орудийной палубы. Впереди высится
Мои боевые экраны держатся на 83 процентах, отражая вражеские протонные и электронные лучи, которые превращаются в бьющие в землю зазубренные молнии. Большинство твердых зарядов вроде скоростных артиллерийских снарядов и роботизированных ракет тоже отбрасываются, а внешние слои моей брони сдерживают напор кинетической и взрывчатой энергии тех, которые все же проникли сквозь щиты. Сенсоры корпуса отмечают медленный распад моей брони, в основном в районе правого борта, где находится залатанная пробоина, которую использовал мой командир, впервые пробираясь в мой Боевой центр, но пока что повреждения не превышают допустимых масштабов.
Находясь в пяти километрах от цели, я устанавливаю прицел, используя радар и оптические сенсоры. Немного поменяв вектор движения, чтобы позволить обоим "Хеллборам" стрелять прямой наводкой под углом минус два градуса, я открываю огонь, на мгновение ослепляя свою собственную оптику.
Один за другим я начинаю вбивать в противника разряды 200-сантиметровых "Хеллборов", целясь в соединение брони у самой земли и мертвую зону под его передней башней. Вражеское судно защищено каким-то полем вроде моих боевых экранов, но более мощным. Даже термоядерные стрелы, обладающие огневой мощью в шесть мегатонн в секунду, рассеиваются этими щитами, и вслед за этим меня и окружающие здания омывает обратный поток отраженной энергии, заливая все вокруг ярчайшим сиянием, таким же яростным, как поверхность среднего размера солнца. Температура снаружи стремительно растет, воздух мерцает в аду рассеивающегося тепла. Я продолжаю рваться вперед, уменьшая расстояние до четырех километров… до трех… и все время я продолжаю обстрел то из одного "Хеллбора", то из другого, поддерживая огневой вал залпами в упор из гаубиц и минометов. Мои экраны защищают от чудовищного тепла, но каждый раз, когда стреляет одна из моих батарей, экран в этом секторе по очевидным причинам автоматически отключается, и за это мгновение, равное примерно 10*4 секундам, мой внешний корпус чуть-чуть нагревается.
Вокруг меня город охвачен огненной бурей, такой же мощной, как при термоядерной бомбардировке. Такие бои с применением столь разрушительного оружия гораздо лучше подходят для безбрежных просторов межпланетного пространства, чем для городских бульваров. Бушующие в городе энергии сравнимы по своему потенциалу с любой природной катастрофой. Я замечаю, что обломки рухнувших зданий начинают светиться тусклым красным сиянием. Мои боевые экраны слабеют до 74 процентов; сверкающие, визжащие электронные лучи пляшут по истончающимся щитам, заставляя избыточный заряд стекать в землю короткими, громовыми разрядами искусственных молний.
Быстрая очередь мощнейших протонных лучей бьет в мои экраны, перегружая и временно выводя их из строя. Мне удается отвести перегрузку во вторичные цепи и сбросить избыточный положительный заряд в землю, но за 1^x10'3 секунды, пока экраны отключены, другой луч заряженных частиц попадает в башню номер один чуть выше лафета, проплавляет броню, разбрасывая великолепные
По корпусу струятся извилистые молнии, пробивающие защиту систем контроля стрельбы. Плавятся несколько реле, перегорает молекулярный регулятор К 238-М, и моя башня номер два тоже замолкает.
Тем не менее я продолжаю поливать Врага огнем 20-сантиметровых "Хеллборов". 3,7 секунды спустя щиты цели "альфа" также отказывают, перегруженные сконцентрированной на относительно небольшой области огневой мощью. Следующая очередь плазменных систем непрерывного огня попадает по незащищенному металлу, обрушивая на него 250 килотонн в секунду; через 10 8 секунды спектроскопическое сканирование расширяющегося облака пара показывает, что внешний корпус цели состоит из карбида бора и керамического сплава, которые подкреплены слоем кристаллического углерода, служащего для отвода и рассеивания тепла. К счастью, скорость рассеивания невелика и позволяет мне прожечь в металлической горе кратер сорокаметровой глубины.
Сорок метров - это булавочный укол для машины длиной в километр, но я добрался до ее внутренних структур. Раненая цель начинает поворачиваться, пытаясь увести из зоны моей досягаемости поврежденную секцию. Я продолжаю обстрел, отслеживая кратер, вбивая релятивистские снаряды в то, что уже стало глубокой и рваной пещерой в лике металлической скалы; внутри бушует кипящая энергия ада, которая метр за метром превращает сопротивляющийся металлический сплав в раскаленную плазму звездных температур.
Сдается мне, что мое положение рядом с бастионом Врага странным образом напоминает ситуацию, в которой оказался мой командир, Джейми Грэм, когда впервые приблизился ко мне на том холме вблизи лагеря 84. Машина!*!*! больше километра в длину; ее главная носовая башня выше трехсот метров, и по всем измерениям она почти в десять раз больше меня. Единственное мое преимущество - теперь, когда я всего в километре от цели, - состоит в том, что самые большие и мощные орудия Врага не могут быть опущены настолько низко, чтобы попасть в меня. На меня обрушивается тяжелый огонь вражеских эквивалентов противопехотного и противоракетного вооружения, но оно не способно причинить мне серьезных повреждений. Мощность моих щитов упала до 58 процентов. Выходная мощность реакторов в норме. Вспомогательное вооружение полностью работоспособно, хотя, будучи лишен главного калибра, я серьезно ослаблен. Взрыв мощной боеголовки оставляет глубокую тридцатиметровую пробоину вдоль левого борта, еще больше ослабив мои экраны, уничтожив несколько ключевых излучателей поля и создав очевидно уязвимую область.
Еще один взрыв - детонация боеголовки роботизированной ракеты 1*!*!
– отрывает мой левый передний каток номер три, послав его в полет, рассыпающий осколки дюрасплава. Моя подвеска на этом борту повреждена, и я отмечаю 12-процентное уменьшение маневренности. Разбиты две башни 20-сантиметровых систем непрерывного огня левого борта. Попытки привести в действие основные системы управления огнем безуспешны, и мой "Хеллбор" номер два молчит. На гласисе появилась пробоина почти пятиметровой ширины, и я теряю броневые листы верхней палубы.
Неважно. Я продолжаю атаку.
Мой противник ранен. Я ощущаю, как внутренние пожары распространяются внутри гигантской структуры, находящейся передомной, взрывая сенсорные панели и куски брони размером с дом. Он уже не разворачивается, и мгновением позже через весь корпус проходит содрогание отключающихся антигравитационных полей. С ужасающим грохотом, сотрясающим землю, словно маленькое землетрясение, километровое металлическое чудовище!*!*! обрушивается на поверхность. Свернув так, чтобы все время видеть отверстие, я приближаюсь на расстояние в 500 метров… затем в 100, в упор стреляя в зияющую пламенную дыру.