Восстание потребителей
Шрифт:
«Да, но…» — перебил я…
Можно же возразить, что нельзя добиться соблюдения своих прав, будь то гражданских или потребительских, в стране, где отсутствует независимая судебная система. Закон о правах потребителей
Можно возразить, что никого ведь не напугаешь медийным скандалом в стране, где нету свободных средств массовой информации. Да, но есть же Интернет.
Хотите возразить, что можно прикрыть и Интернет, как в Северной Корее? Можно прижать к ногтю конкурирующие министерства и ведомства? Можно выстроить по струнке конкурирующие промышленные группы? Можно объявить экстремисткой Светлану Маковецкую с ее проверками отделений милиции и паспортных столов?..
«Можно! — Аузан откинулся в кресле и улыбнулся. — Можно начать тотальные репрессии. Но… Кто станет эти репрессии осуществлять? Милиция? Армия? Сколько понадобится милиционеров и военных, чтобы отключить Интернет, изолировать церковь, мафию и заграницу, объявить экстремистской всякую общественную организацию, контролировать всякого человека, который хочет, чтобы за те налоги, которые мы платим, государство оказывало нам качественные услуги? Сколько денег пришлось бы заплатить всем этим милиционерам и военным? Сколько, если вы хотите, чтобы сто пятьдесят миллионов восставших потребителей согласились жить как в Северной Корее?»
Я молчал. Аузан опять улыбнулся:
«Видите, Валерий, консюмеризм десакрализует все. В том числе государство».
Слова Аузана показались мне справедливыми и обнадеживающими. Я подумал: нас сто пятьдесят миллионов, у нас разные языки, национальности, религии, мораль, политические взгляды, эстетические вкусы, доходы… У кого-то суп жидкий, у кого-то жемчуг мелкий. Нас ничто не объединяет, кроме того, что мы все потребители. Каждый день мы потребляем — кто-то суп, кто-то жемчуг — и каждый день платим.
Есть шанс, что однажды мы доведем эту потребительскую революцию до конца и научимся потреблять последнее, чего потреблять пока не умеем, — государство.