Восстание
Шрифт:
Вилла была построена по обычному образцу: с небольшой сторожкой, встроенной в стену, окружающую главный дом, а также конюшнями и кладовыми по краям комплекса. Двое телохранителей наместника были на дежурстве и отсалютовали офицерам, махнув им рукой после любопытного мимолетного взгляда на Макрона, который до сих пор не имел возможности ни счистить грязь, накопившуюся во время побега, ни подстричь проросшую бороду на щеках и челюсти.
– Нам действительно нужно достать тебе запасной комплект одежды, - заметил Катон.
– Прежде чем кто-нибудь примет тебя за одного из этих волосатых варваров, вокруг
– Любой, кто попытается это сделать, будь то варвар или римлянин, получит тот же меч, воткнутый туда, куда не светит солнце.
Вилла принадлежала отставному центуриону Девятого легиона Гаю Гитецию, стройному подтянутому ветерану с редкими седыми волосами и темно-карими глазами. Он открыл свой дом пропретору и его свите и предоставил содержимое своего винного погреба и кладовой. Он тепло поприветствовал вновь прибывших, но неодобрительно нахмурился при виде Макрона.
– У меня есть небольшая баня в задней части виллы. Оставь эти тряпки снаружи, и я попрошу одного из моих рабов принести тебе свежую одежду, пока ты омоешься и побреешься. Когда снова почувствуешь себя римлянином, присоединяйся к остальным в триклинии, чтобы чего-нибудь поесть и попить. Повар разогревает мульсум, и это приведет твой мир в порядок.
Макрон поблагодарил его и последовал за одним из домашних рабов в сторону бани. Когда он ушел, Гитеций обратился к Катону.
– Ты выглядишь изнуренным, молодой человек.
Катон не смог сдержать улыбку. Несмотря на то, что он все еще выглядел молодо, ему было около тридцати лет. Он кивнул.
– Мы все очень устали. Когда все это закончится, клянусь, я буду спать целый месяц.
Гитеций похлопал его по плечу.
– Я уверен. Между тем, ты, должно быть, голоден. Проходи.
Он провел Катона в небольшой обнесенный стеной сад в задней части виллы, где Светоний и его офицеры сидели вокруг длинного стола на скамьях и спокойно поглощали разложенную для них еду и вино. Катон заметил тщательно ухоженные цветочные клумбы, аккуратно подстриженные кусты и купальню для птиц в дальнем конце, тускло освещенную жаровнями, горящими в каждом углу. Место спокойствия, которое, казалось, не шло в ногу с миром, раздираемым на части за стенами виллы.
– У тебя красивый сад.
– Это была гордость и радость моей покойной жены, - нежно улыбнулся Гитеций.
– Она умерла три года назад. Я сохранил его в том виде, как она его оставила. Садитесь.
Катон нашел место на одной из скамеек рядом с наместником и кивнул в знак приветствия другим старшим офицерам, окружавшим его.
– Как твои люди?
– спросил Светоний.
– Я слышал, перед тем, как ты отступил от хребта, произошла небольшая битва.
– Вряд ли битва, господин. Мы прогнали некоторых повстанцев, преследовавших последних мирных жителей. Когда мы напали на них, враг бросился в бегство.
– Есть жертвы?
– Двое убиты, четверо легко ранены.
– Это двое людей, которых мы не можем себе позволить потерять, Катон. Сейчас жизни солдат гораздо более ценны, чем жизни мирных жителей.
– Да, господин.
Они переглянулись, пока пропретор не убедился, что его подчиненный понял и принял приоритеты. Тогда Светоний отпил вина из серебряного кубка и устало продолжил.
–
Катон сразу понял суть. О том, чтобы обороняться у Веруламиума, не могло быть и речи. Третье ключевое поселение провинции постигнет та же участь, что и Камулодунум и Лондиниум. Еще десять тысяч мирных жителей будут вынуждены бежать или погибнут, если они не успеют уйти вовремя. А костер другого римского поселения станет маяком для еще большего числа бриттов, которые пополнят ряды последователей Боудикки. Точно так же как моральный дух римлян упадет еще ниже в результате этой последней катастрофы.
Он тяжело вздохнул.
– Каждый шаг, с которым мы отступаем, может показаться как еще один шаг ближе к поражению, господин.
– Я знаю это, во имя Плутона, - резко ответил Светоний.
– Мне не нужно, чтобы мне на это указывали.
– Я сказал, что именно так это может выглядеть, пропретор.
– Я почти уверен, что именно так это выглядит для всех, кто участвует в этой трагедии, префект.
Разум Катона был притуплен от усталости, и ему потребовалось некоторое время, чтобы собраться с мыслями, прежде чем он смог ясно объясниться.
– Господин, это не первый случай, когда череда побед вызывает у очередной армии ложное ощущение непобедимости. Пока повстанцам удалось добиться лишь одного заметного успеха – засады Девятого легиона. В Камулодунуме они столкнулись с небольшим отрядом ветеранов, стоявших за наспех сооруженной импровизированной обороной. Еще меньше людей было в Лондиниуме, который было невозможно защитить ни со Вторым легионом, ни без него. Веруламиум падет по той же причине. Судьбы сговорились подарить врагу легкие победы. Я прослужил в Британии достаточно долго, чтобы видеть, как эти люди превращают даже самую маленькую победу в великий триумф.
– Они еще могут одержать свой великий триумф.
– Это возможно. Но я думаю, что если все будет так, как происходит сейчас, это вскружит им голову и приведет к опрометчивости. Сейчас у них есть жажда победы, и все они захотят участвовать в убийстве римлян, когда мы повернёмся и встретимся с ними в бою. То, что они будут превосходить нас численностью как минимум в пять раз, только подпитает их высокомерие.
– Да, представь себе это, - сухо ответил Светоний.
– Они попадут прямо в ловушку, которую мы все это время готовили для них.
Катон подавил свое разочарование. Наместник слишком устал, чтобы принять доводы, которые он пытался привести. Но он не должен поддаваться унынию своего командира. Он продолжил.
– Такие шансы не принесут большой пользы врагу, если повстанцы не смогут использовать их на открытой местности.
– Он наклонился вперед.
– На марше вниз от Моны мы прошли позицию, которая точно соответствует нашим потребностям. Насколько я помню, это был день езды к северу от Веруламиума. Место, где дорога выходит из леса и выходит в пологую долину, линия которая тянется с обеих сторон почти на километр перед большим пространством пастбищ. Вы помните это, господин?