Восставшая Луна
Шрифт:
— Гм… Очень хорошо. Я задам. Знает ли фельдмаршал Девис, что осуществить его план так, как это было задумано, не удалось и что тысячи жизней были бессмысленно уничтожены? Известно ли ему о том, насколько серьёзную озабоченность проявляет по этому поводу интеллигенция нашей республики? И может ли он объяснить, почему эта безрассудная — я повторяю, безрассудная — бомбёжка была предпринята без проведения каких-либо консультаций. И собирается ли он пересмотреть свои планы, или так и будет слепо переть напролом? И имеет ли под собой основание утверждение о том, что наши ракеты несут ядерные заряды того типа, который объявлен вне закона всеми цивилизованными странами? И как он может теперь ожидать, что после проведения подобных акций Свободное Государство Луна будет принято в организацию, представляющую собой консультативный орган цивилизованных народов?
Я взглянул на часы — с момента нанесения первой серии ударов прошло полтора часа.
— Проф, — сказал я, — не могли бы вы пояснить мне, о чём, собственно, идёт речь?
— Извини, Мануэль, — сказал он мягко. — Я собирался… Мне следовало предварить это заседание сообщением, полученным по каналам новостей. Тебе, вероятно, могло показаться, что тебя сознательно не поставили в известность, — это не так, я просто не успел сообщить тебе об этом. Министр по связям ссылается на сведения, поступившие от агентства Рейтер, из его отделения в Торонто, как раз перед тем, как я позвонил тебе. Если переданная информация соответствует действительности, то это означает, что тысячи зевак вместо того, чтобы со всей серьёзностью отнестись к нашему предупреждению, собрались в тех местах, которые мы объявили целями, по которым будут нанесены наши удары. По-видимому, не обошлось без жертв. Количество жертв пока не установлено.
— Понимаю. И что же, по-вашему, мне следовало сделать? Взять каждого из них за ручку и увести подальше? Мы их предупредили.
Райт снова вмешался:
— Интеллигенция полагает, что основные принципы гуманизма обязывают…
— Слушай, ты, трепло, — не выдержал я. — Ты что, не слышал, что Президент сказал, что это сообщение поступило только что? Так откуда же тебе может быть известно, что думает по этому поводу кто-то ещё?
Он побагровел:
— Господин Президент! Это личные выпады!
— Мануэль, воздержись от нападок на личностные качества министра.
— Хорошо, но только если и он в свою очередь прекратит нападки. Он именно этим и занимается, только слова выбирает позаковыристей. И что это за вздор относительно ядерных бомб? Вам всем прекрасно известно, что у нас их нет.
Проф, казалось, был озадачен.
— Я и сам пребываю в полной растерянности. Но именно это утверждается в переданном сообщении. А то, что все мы наблюдали по видео, можно с полной уверенностью счесть за атомные взрывы, и именно это окончательно ставит меня в тупик.
— Ах, вот в чём дело! — Я повернулся к Райту. — Разве ваши высоколобые друзья не просветили вас насчёт того, что происходит, когда на очень ограниченном участке за долю секунды разом высвобождаются миллиарды калорий тепловой энергии? Какая температура при этом возникает? Какова будет мощность светового потока?
— Следовательно, вы признаёте, что действительно использовали атомное оружие?
— О Бог мой! — Голова у меня нестерпимо болела. — Я не говорил ничего подобного! Если нанести удар достаточной силы, посыплются искры. Это элементарная физика, известная всем, за исключением интеллигенции. От нашего удара посыпались чертовски большие искры — искр такой величины никому до сих пор высекать не доводилось. Гигантская вспышка. Жар, свет, ультрафиолетовое излучение. Возможно, взрыв породил даже рентгеновское излучение, не могу сказать точно. Присутствие гамма-радиации вызывает сильное сомнение. Альфа- и бета-лучей вообще не могло возникнуть. Произошло ударное высвобождение механической энергии. Но ядерная реакция? Вздор!
— Господин министр, — обратился проф к Райту, — готовы ли вы принять это в качестве ответа на свой вопрос?
— Такое заявление вызывает ряд новых вопросов. К примеру, о том, насколько далеко эта бомбардировка выходит за пределы акций, санкционированных Кабинетом Министров? Вы же видели то потрясение, которое отразилось на лицах людей, когда эти ужасные вспышки возникли на экранах видео. И в то же самое время Министр Обороны заявляет нам, что нанесение ударов с интервалами в двадцать минут продолжается до сих пор. Я думаю…
Я мельком взглянул на часы.
— По горе Шайен только что был нанесён ещё один удар.
— Вы слышали это? Слышали? — завопил Райт. — Он же гордится этим! Господин Президент! Необходимо положить конец этой кровавой бойне!
— Слушай, ты… господин министр! — взвился я. — Ты что, считаешь, что командный пункт сил космической обороны — это не военный объект? На чьей ты стороне?
— Мануэль!
— Я устал от этого вздора! Мне велели сделать дело, и я его сделал. Уберите к чёрту этого пустобрёха подальше от меня!
На какое-то время воцарилось потрясённое молчание. Затем кто-то тихонько поинтересовался:
— Можно мне высказать предложение?
Проф оглядел собравшихся:
— Если у кого-то есть предложение о том, как положить конец творящемуся здесь бесчинству, я буду весьма рад его выслушать.
— Следует признать, что мы не располагаем достаточной информацией о том, к каким последствиям может привести такая бомбардировка. Мне кажется, что нам следует снизить частоту этих ударов, которые наносятся сейчас через каждые двадцать минут. Давайте увеличим интервал и будем наносить удары, ну, скажем, через каждый час, а затем сделаем паузу, часа на два. Думаю, за это время мы успеем получить новую информацию. Затем мы могли бы принять решение о том, чтобы отложить атаку на Великий Китай по меньшей мере на двадцать четыре часа.
Почти все одобрительно закивали, по залу пополз шёпот:
— Здравая мысль!.. Да! Давайте не будем спешить!
— Мануэль? — Проф вопросительно взглянул на меня.
— Проф, вы прекрасно знаете ответ, — рявкнул я. — Не стоит всё валить на меня.
— Возможно, знаю, Мануэль. Но я устал, окончательно запутался и не могу его вспомнить.
Вайо внезапно сказала:
— Мани, объясни всё. Мне тоже нужно, чтобы мне всё объяснили.
Мне наконец удалось взять себя в руки.
— Основная суть дела заключается в законах гравитации. Для того чтобы дать вам абсолютно точный ответ на вопрос о том, в состоянии ли мы настолько кардинально изменить план атаки, мне нужен был бы компьютер, но одно я могу сказать определённо — следующие шесть снарядов уже вплотную приблизились к цели. Самое большое, что мы можем предпринять, — увести их с расчётного курса, но это, вполне возможно, приведёт к тому, что они упадут на какой-нибудь город, жители которого не были предупреждены. Мы не можем сбросить их в океан, для этого уже слишком поздно — гора Шайен отстоит от побережья на тысячу четыреста километров. Что же касается предложения о том, чтобы растянуть интервал между ударами до одного часа, то это откровенная глупость. Речь идёт не о капсулах подземки, которые можно в любой момент остановить, а затем снова пустить. Те предметы, о которых мы говорим, представляют собой падающие глыбы. И они будут падать вниз и ударяться о землю в какой-нибудь точке через каждые двадцать минут. Можно оставить всё как есть, и тогда они будут валиться на гору Шайен, на которой вряд ли уже осталось что-нибудь живое, а можно попробовать отклонить их, и тогда удар придётся по другому месту и приведёт к гибели людей. Столь же вздорной является и идея о том, чтобы на двадцать четыре часа отложить нанесение ударов по Великому Китаю. Сейчас у нас в запасе ещё достаточно времени, чтобы отменить бомбардировку Великого Китая, но недостаточно для того, чтобы затормозить движение нацеленных на него снарядов.