Восставшая Луна
Шрифт:
Стью подхватил её и развернул. Я решил, что он так до конца и не стал селенитом. Но медсестра не стала возмущаться.
— Иди, поиграй где-нибудь в другом месте, милая, а я через несколько минут верну тебе твоего пациента — ещё тёпленьким.
Он закрыл за ней дверь и вернулся к моей постели.
— Адам оказался прав — этот способ путешествия не только принёс вам хорошую рекламу, но и оказался гораздо безопаснее.
— Рекламу — возможно. Но безопаснее? Давай не будем говорить об этом.
— Именно безопаснее, старик. Вас ведь не сбили. Хотя они на протяжение двух часов точно знали, где именно вы находитесь — такая большая и жирная мишень. Они никак не могли решить, что именно им делать. Они не успели выработать линию поведения. Даже не рискнули пойти на то, чтобы вы приземлились вне графика. Все выпуски новостей были забиты сообщениями о вас. У меня уже были готовы материалы в вашу поддержку, оставалось только подождать подходящего момента. Теперь они не осмелятся и пальцем вас тронуть — вы теперь популярные герои. А если бы я стал дожидаться возможности зафрахтовать корабль, чтобы доставить вас сюда… Ну, не знаю. Нам, возможно, приказали бы оставаться на парковочной орбите; а затем вас — и меня, наверное, — взяли бы под стражу. Ни один шкипер не стал бы лезть под ракетный залп, сколько бы ему ни заплатили.
Но позволь мне вкратце сообщить тебе, что тут происходит. Вы оба являетесь гражданами Народного Директората Чад — это лучшее, что мне удалось сделать, времени-то почти не было. К тому же Чад признал Луну. Мне пришлось подкупить одного премьер-министра, двух генералов, нескольких племенных вождей и министра финансов — недорого, если учесть, в какой спешке мне пришлось действовать. Мне пока не удалось добиться для вас дипломатического иммунитета, но надеюсь, что ещё сумею это сделать до того, как вы покинете больницу. Сейчас они не решаются даже арестовать вас; они никак не могут придумать, какое обвинение вам можно предъявить. Снаружи выставили охрану, но это просто так — для «обеспечения безопасности», и это даже к лучшему, иначе здесь была бы уже тьма репортёров, тычущих микрофонами вам в лицо.
— Ну и в чём же нас обвиняют? Я имею в виду, что им известно о нас такого, в чём они могут нас обвинить? В нелегальном въезде?
— Даже в этом они не могут вас обвинить. Тебя никогда не привлекали к суду, и у тебя есть Панафриканское гражданство, которое ты унаследовал от одного из своих прадедов. Не подкопаешься. Что же касается профессора де ля Паза, то мы откопали доказательства того, что он получил натурализацию в качестве гражданина Чада сорок лет назад, подождали, пока чернила высохнут, и предъявили эту бумагу. Вас нельзя обвинить даже в том, что вы незаконно находитесь на территории Индии. Они не только сами посадили здесь баржу, хотя им было известно, что вы находитесь на её борту, но, помимо этого, чиновник службы контроля крайне любезно, и за очень небольшую взятку, поставил печати в ваших девственно чистых паспортах. К тому же высылка профа уже больше не действительна, поскольку правительства, приговорившего его к ссылке, больше не существует — к такому решению пришёл компетентный суд, и это обошлось мне дороже всего.
Вернулась медсестра, сердитая, как кошка, у которой посмели тронуть котят:
— Лорд Стюарт… вы обязаны дать моему пациенту отдохнуть.
— Сейчас, сейчас, моя дорогая.
— Так ты лорд Стюарт?
— Правильнее было бы «граф». Кроме того, у меня есть ещё некоторые несколько сомнительные притязания на то, что я являюсь одним из Макгрегоров. Голубая кровь иногда оказывается довольно полезной. Люди не стали счастливее с тех пор, как отказались от монархического правления.
Уходя, он похлопал медсестру по заду. Вместо того чтобы завизжать, она завиляла бёдрами и, улыбаясь, подошла ко мне. Когда Стью вернётся на Луну, ему придётся последить за своими руками. Если он туда вернётся.
Она спросила меня, как я себя чувствую. Я сказал, что всё в порядке, только я голоден.
— Сестра, вы не видели среди нашего багажа протез руки?
Когда моя рука номер шесть оказалась пристёгнутой на место, я почувствовал себя гораздо лучше. Я хотел взять с собой именно эту руку, и ещё руку номер два, и руку «для публики», решил, что для путешествия этого хватит. Рука номер два, по всей видимости, осталась в Комплексе. Но ничего, рука номер шесть годится почти для всех случаев, а если учесть, что у меня ещё и рука «для публики», то я прекрасно обойдусь.
Два дня спустя мы уехали в Агру, чтобы передать наши верительные грамоты Федерации Наций. Я плохо себя чувствовал, и дело было даже не в силе земного притяжения — я вполне наловчился управляться с креслом на колёсиках и мог даже пройтись немного своими ногами, но только не на публике.
У меня была ангина, которая только благодаря лекарствам не переросла в воспаление лёгких, а ещё я страдал от поноса и от воспаления кожи на руках, которое распространилось до самых ног, — всё было в точности так же, как во время моей предыдущей поездки на Терру, дыру, являющуюся рассадником всяких болезней.
Мы, селениты, просто не понимаем того, как нам повезло, что мы живём в месте, где соблюдается режим жесточайшего карантина, где практически нет паразитов и где, если необходимо, мы в любой момент можем провести вакуумную стерилизацию. А может быть, нам и не повезло, поскольку у нас практически нет иммунитета, а иногда оказывается, что он очень даже нужен.
Тем не менее я не стал бы меняться с жителями Терры. До того как я впервые побывал на Земной стороне, я даже не слышал слова «венерический» и всегда думал, что простуда — это когда у шахтёров, добывающих лёд, мёрзнут ноги.
Кроме того, у меня была и другая причина, чтобы не чувствовать оптимизма. Стью передал нам сообщение от Адама Селена, в котором было зашифровано другое послание — оно было запрятано так, что его не смог бы прочесть даже Стью, — в этом послании сообщалось, что наши шансы упали до одного из ста. Интересно, зачем же мы тогда предприняли это рискованное, сумасшедшее путешествие, если после него наши шансы стали только хуже? Да и знал ли Майк в действительности, какие у нас шансы?
Но проф не казался обеспокоенным. Он беседовал с целыми взводами репортёров, улыбался для бесчисленных фотографов, делал заявления, говоря всему миру, что питает огромное доверие к Федерации Наций, что нисколько не сомневается в том, что наши справедливые требования будут признаны, и что ему хотелось бы выразить благодарность организации «Друзья Свободной Луны» за их неоценимую помощь в деле донесения до всех честных людей Терры правды о нашей маленькой, но отважной нации. Организация «ДСЛ» состояла из Стью, сотрудников одной фирмы, которая специализировалась на обработке общественного мнения, нескольких тысяч хронических любителей подписывать любые петиции и толстой пачки долларов Гонконга.
Меня тоже пытались фотографировать, и я пытался улыбаться, но от ответов на вопросы старался уклониться, указывая на своё горло и издавая хриплые звуки.
В Агре нас поселили в роскошных апартаментах отеля, который некогда был дворцом магараджи (и всё ещё принадлежал ему, несмотря на то что Индия считалась социалистической). Нас продолжали всё время фотографировать и постоянно брали у нас интервью — я не осмеливался встать с кресла на колёсиках даже для того, чтобы сходить в туалет, поскольку проф категорически запретил мне фотографироваться в вертикальном положении.