Восставшие из Рая
Шрифт:
– Но что за газ, пожарники также и не сказали, - упрямо гнул майор.
– Может такого газа и в природе не существует. Тем более, что никаких посторонних запахов Семаков не почувствовал. Да и куда делись баллоны? Как то же этот газ надо было доставить к клиникам?
– Все пожары происходили глубокой ночью. То есть, когда случайных свидетелей около клиник нет, - торопливо, словно боясь, что его перебьют, заговорил капитан Сиротин, за глаза среди коллег называемый Сирота Казанская. Родители у капитана, слава Богу, были и здравствовали. Просто сам он был
– Поэтому баллоны вполне скрытно могли от клиник и увезти.
– Чтобы подать газ в клинику нужны не только баллоны, - задумчиво проговорил Мурдашев.
– Нужны какие-то отверстия в здании. И их должно быть несколько, так как возгорания происходили сразу в нескольких местах.
– Мы прорабатывали этот вопрос, товарищ полковник. Никаких отверстий обнаружено не было. Окна в клинике всегда закрыты, так как работают кондиционеры.
– Николай Петрович, а через сами кондиционеры, а?
– И это прорабатывали, Сергей Павлович. Никаких следов их вскрытия обнаружено не было.
– А их и вскрывать не надо. Газ можно пустить через трубки отвода конденсата.
– Мы их тоже осматривали, - не сдавался подполковник. Никаких царапин на них обнаружено не было.
– Ну, если работать аккуратно, то можно обойтись без царапин. Резиновый шланг в эту пластиковую трубку вставил, какие царапины?
Опытный, с двадцатилетним стажем опер МУРа подполковник Кравченко на этот довод своего однокашника по Академии внутренних дел ничего ответить не смог.
– Так что, за основу возьмем, что в клиниках применялся пока неизвестный горючий газ, который подавался через трубки отвода конденсата кондиционеров? Кто против?
– Я, товарищ полковник, - вновь тихо проговорил майор Долинин.
– Почему, Игорь Валерьевич?
Все оперативники отдела знали, что СП возражать было можно. Но возражать, имея неопровержимые доводы. Всякое, типа: «Я думаю», «Я полагаю», «Я уверен» и прочие «Мне кажется» гарантировало немедленный разнос.
– В клинике на Алтуфьевское шоссе в кабинете зав. отделением, который явился одним из очагов возгорания, кондиционера не было.
– В кабине зав. отделением не было кондиционера. В частной клинике?
– Так точно, товарищ полковник. Дело в том, что там была недавно перепланировка. И из одного помещения сделали два. И кондиционер просто не успели установить.
– Так… весомый довод. Но надо этот случай проработать более тщательно. Может выясниться, что в том кабинете, все же какое-нибудь отверстие было.
– И насчет случайных свидетелей ночью. Все клиники расположены на первых этажах жилых домов. Напротив них, кроме клиники на Гончарной, также расположены жилые дома. Три часа ночи. Тишина. Чтобы никто не услышал, как возятся с баллонами, как подъезжает и отъезжает машина - не верю. Кто-то, да должен был что-то видеть или слышать. А мы обошли все квартиры в этих домах. Никто ничего не видел и не слышал.
– Все майор?
– Никак нет, товарищ полковник.
– Ну, давай излагай.
– Как я уже сказал, мы обошли все квартиры в домах. И выявили десять человек, которые в это время не спали и из окон которых видны клиники.
– Что, на старушек бессонница напала?
– усмехнулся Мурдашев улыбкой, от которой у всякого криминалитета, которого он допрашивал за всю свою милицейскую карьеру, часто пересыхало во рту.
– Так точно. Четыре старушки не спали. И шесть молодых людей в возрасте от пятнадцати до тридцати четырех лет сидели за компьютерами.
– С наушниками на голове!
– Мурдашев неожиданно поймал себя на мысли, что сейчас не он нападает на своего подчиненного, проверяя на прочность его версию, а, наоборот, защищается, отстаивая свою версию перед подчиненным.
– Двое было без наушников, товарищ полковник.
В наступившей на мгновение тишине СП уловил нечто похожее на тут же смятый и грубо затолкнутый обратно внутрь чей-то смешок.
И высокий милицейский чин почувствовал, как к горлу покатывает хорошо знакомая волна гнева и теперь стоит лишь открыть рот, как этот гнев хлынет наружу, сметая все на своем пути.
– Без разницы. Что в наушниках, что без. Чем они занимались? В игры играли?
– Мурдашев усилием воли задержал, готовый вот-вот вырваться гнев.
– Никак нет. Один делал курсовую работу. Другой журналист. Он писал статью.
– Значит так, майор. И Вы, подполковник Кравченко. Я смотрю, как опровергать гипотезы, вы подготовились хорошо! А вот предложить свою, кишка тонка! Как, по-вашему, были осуществлены поджоги всех этих трех клиник? Я вас слушаю, подполковник Кравченко и майор Долинин!
– У нас пока нет правдоподобного объяснения, товарищ полковник, - после паузы ответил начальник оперативной группы.
– У них нет правдоподобного объяснения! Попробуйте мне это сказать ровно через неделю!
– начальственный голос громыхал в кабинете уже во всю мощь.
– Пойдете учиться в районные отделения! Бытовухи с алкашами и бомжами расследовать!
Еще минут пять Мурдашев давал волю своему гневу. Но как профессионал высочайшего уровня он понимал, что одним разносом ничего не решишь. Сейчас, когда люди, как он считал, прониклись своей виной, легче всего с них выдавить конструктив.
– Какие еще у вас мысли по этому делу?
– голос хозяина кабинета резко упал на несколько октав ниже.
– Мы, товарищ полковник, прорабатываем пока только одну версию - конкурентная борьба. Все сгоревшие клиники специализировались на гинекологии.
«Сегодня в Москве сгорела очередная частная клиника, на этот раз расположенная по адресу: улица Гончарная, дом двадцать два. Как сообщили нашему корреспонденту в правоохранительных органах, возгорание произошло примерно в три часа ночи. К сожалению, и на этот раз имеются человеческие жертвы. Правоохранительные органы ведут активный поиск преступников. Основная версия - конкурентная борьба, которая ведется в частной медицине», - Александр Ермаков задумчиво смотрел на экран своего ноутбука.