Восточная война
Шрифт:
Часть 2. Глава 2
Глава 2
1904 год, 3 мая, Санкт-Петербург
Николай Александрович завтракал в малом семейном кругу. Мама, супруга, дети, каковых, в отличие от исторического оригинала у него было всего трое. И все трое были мальчиками. Здоровыми мальчиками. Одна беда – вся эта, в целом, счастливая семья, оказалась в своего рода изоляции, из-за негласного бойкота их со стороны остальных правящих фамилий Европы.
Первым звоночком стал «парад туземных
Дальше этот Император России организовал нападение на Франца-Иосифа. И его люди вполне преуспели в этом деле, поставив Австро-Венгерскому монарху на задницу тавро. Этого не понял никто из августейших фамилий. Ну организовывал он на тебя покушения? Так ответь тем же. Но вот так унижать совершенно не приемлемо. Все-таки он помазанник божий, а не просто погулять вышел.
Финалом же, после которого Николай Александрович окончательно отвратил от себя весь Высший Свет Европы стало взятие в жены Клеопатры де Мерод – юной французской танцовщицы, которой французский Парламент скорее в шутку, чем на полном серьезе даровал титул «дочери Святого Мартина». То есть, официальной принцессы Республики, по аналогии со старинной практикой, принятой в Венеции.
Да, за нее дали приданное – Гвинею, Джибути и Новую Каледонию. Да, все оформили законно. Да, де Мерод был старинным бельгийским княжеским родом со славной историей. Но Клеопатра была танцовщицей, что в представлении Высшего Света тех лет считалось чем-то сопоставимым со шлюхой. Ее так и называли за глаза в кругах европейских августейших фамилий – «царская шлюха», а ее детей величали не иначе как ублюдками.
Нет, конечно, на отношение с Россией как с государством это не сильно сказалось. По крайне мере, формально. Однако на все мероприятия закрытого клуба монархов приглашали официально только и исключительно Николая, подчеркнуто игнорируя его супругу и детей. Из-за чего он перестал их посещать. Тем более, что на его официальные приглашения реагировали также. Рассориться умудрились даже с датским королевским домом.
Клеопатра стоически переносила это унижение. Да-да, именно Клеопатра. Ради сохранения уникального имени супруги Николай организовал крещение ее в день памяти блаженной Клеопатры Палестинской. Так вот – она переносила это поведение Высшего Света стойко и никак, ни разу не продемонстрировала прилюдно своего раздражения или неудовольствия. Она знала на что идет, постаравшись раствориться в делах семейных и общественных.
А вот Николая это задевало. Сильно задевало. Заставляя раздувать в России настоящий культ супруги как внутри страны, так и за ее пределами. Клеопатра то, Клеопатра это, Клеопатра здесь, Клеопатра там. И везде она молодец. И везде – умница и поистине благородная натура. Мстя эти заносчивым засранцам за их поведения, ибо народ сравнивал и оценивал. И как-то так выходило, что «породистые» аристократки Высшего Света выглядели очень бледно на фоне фактурной, яркой и эффектной Клеопатры.
Так вот, сидели они, кушали, беседовали.
И тут в столовую осторожно вошел не секретарь, а личный адъютант. Обычно такого не происходило.
– Дорогая, - кивнул Николай Александрович обеспокоенной супруге. – Мама. – Сказал он, не забыв отметить и ее, после чего вышел вслед за адъютантом, который просто обозначил своим присутствием экстренность событий.
Вдовствующая Императрица Мария Федоровна проводила сына взглядом и посмотрела на Клеопатру. Та теребила салфетку и кусала губы.
– Вы переживаете? Отчего же? Не верите в Ники? – Спросила она, после того, как служанка по ее кивку вывела внуков. А следом и остальные удалились, не мешая их разговору.
– Вы не хуже меня знаете, что он увлекся. Нельзя же так. Мне кажется, что он ведет войну со всем миром. Они его убьют…
– Франц-Иосиф уже пробовал убить. Закончилось это очень печально для его афедрона, - усмехнулась Мария Федоровна.
– Я не об этом выжившем из ума старике. Мне… - она осеклась и замолчала, уставившись в тарелку.
– Что? Говорите, раз начали. Он ваш супруг, но и мой сын. Я тоже переживаю.
– Меня уже не раз просили найти способ его успокоить. Намекая, что иначе все закончиться очень печально. Для всех нас. И для меня, и для него, и для наших детей.
– Кто намекал? – Подалась вперед Мария Федоровна, лицо которой приобрело хищные черты.
– Передавали через моих родственников, но… вы же знаете, кто за ними стоит?
– И кто же по вашему мнению за ними стоит? Хотя, впрочем, это не так важно. И так все ясно. Вы Ники говорили?
– Я боюсь. Он ведь не уступит. Его это скорее разозлит и раззадорит. И бог знает, чем все это закончится. Мне страшно… очень страшно. За себя – нет, я знала, на что иду. Мне страшно за него… и за них, - кивнула она на то место, где сидели ее сыновья.
– Зря он на мне женился…
– Ваш брак ничего бы не изменил, - отмахнулась Мария Федоровна. – Понимаете, милочка, наш Ники считает, что он стоит выше всех остальных монархов Европы. Что он единственный законный наследник Византии и, как следствие, Римской Империи. А все эти, - небрежно махнула она рукой, - просто полудикие правители варварских королевств. Такой взгляд на жизнь неизбежно ведет к конфликтам. А то, что он взял вас в жены не причина, а следствие его взглядов на жизнь и свою миссию. Что такое? Вы побледнели. С вами все в порядке?
– Безумие… Это же безумие…
– Именно оно толкало нашего Ники заниматься возрождением России. И он вы не хуже меня знаете, каких выдающихся результатов он достиг. Я поначалу тоже боялась, но почитав кое-какие старинные сочинения пришла к выводу, что такая убежденность – единственный путь к успехам. Монарх, полный сомнений и колебаний никогда не добьется ничего по-настоящему славного. Помните, вы рассказывали мне слова Ники про «блаженство нищих духом»? Помните, что он тогда вам сказал?