Восточный фронт адмирала Колчака

Девятнадцатый том серии «Белое движение в России» посвящен Белой борьбе на Востоке России под руководством адмирала А.В. Колчака. Хронологически он охватывает время с отхода белых войск от Волги к Уфе осенью 1918 года и вступления в верховное командование ими адмирала Колчака до оставления Омска и начала Великого Сибирского Ледяного похода, то есть с осени 1918-го

по середину ноября 1919 года.

К осени 1918 года в состав белых сил на Востоке входили действующие самостоятельно Народная (Комуча) и Сибирская (Временного Сибирского правительства) армии, формирования восставших казаков Оренбургского, Уральского, Сибирского, Семиреченского, Забайкальского, Амурского, Енисейского, Уссурийского казачьих войск, формально подчинявшиеся назначенному Уфимской директорией Верховному главнокомандующему всеми сухопутными и морскими силами России генерал-лейтенанту В.Г. Болдыреву. Прибывший 14 октября в Омск и введенный в правительство в качестве военного министра адмирал А.В. Колчак 18 ноября при полной поддержке офицерства обеих армий был провозглашен Верховным Правителем России.

В декабре 1918 года была образована Ставка Верховного главнокомандующего адмирала А.В. Колчака, которой непосредственно подчинялся штаб Верховного главнокомандующего. Сибирская и Народная армии были упразднены, и 24 декабря 1918 года войска разделены на Сибирскую, Западную и Оренбургскую (весной 1919 года из нее выделена и подчинена Западной армии Южная группа) отдельные армии, в оперативном подчинении Ставки находилась также Уральская отдельная армия. 14 июля 1919 года Восточный фронт был поделен на три не отдельные армии – 1-я и 2-я из бывшей Сибирской и 3-я (бывшая Западная); в непосредственном подчинении Ставки находились Южная армия (образованная из Оренбургской армии и Южной группы) и Уральская армия, а также Степная группа в районе Семипалатинска, войска Семиречья и внутренние антипартизанские фронты. В начале октября 1919 года Ставка была упразднена, и управление войсками осуществлялось непосредственно через штаб главнокомандующего фронтом.

Армии делились на корпуса (летом 1919 года преобразованы в группы с переменным числом дивизий), дивизии (а также двухполковые бригады) и полки с единой нумерацией и с названиями по сибирским и уральским городам. Корпусам придавались штурмовые бригады (егерские батальоны), кадровые бригады и другие части. Значительную роль играли казачьи части (и по количеству формирований, и по численности личного состава участие казачества всех восточных казачьих войск в Белом движении заметно превышало его участие в Первой мировой войне).

На Востоке России белое командование, намереваясь создать полноценную всероссийскую армию, широко прибегало к мобилизациям, дававшим вследствие хорошо поставленной большевистской агитации в тылу все менее надежный контингент. К середине ноября 1918 года на всем фронте было 43 тысячи штыков и 4,6 тысячи сабель: в результате массовых мобилизаций чрезвычайно разбухли прежде всего тыловые части и учреждения, что породило резкую диспропорцию между общим числом едоков и боевым элементом. К весне 1919 года армия увеличилась до 400 тысяч человек (в том числе 130–140 тысяч штыков и сабель на фронте), а к лету – до 500 тысяч человек. Штатное расписание планировало довести численность армии до 52,8 тысячи офицеров и чиновников и 1231,1 тысячи солдат. Однако максимальная численность как действующей армии, так и военных округов (к 1 июля 1919 г.) не превышала 19,6 тысячи офицеров и чиновников и 416,6 тысячи солдат. Но из них непосредственно на фронте в Сибирской, Западной и Южной армиях насчитывалось 94,5 тысячи штыков, 22,5 тысячи сабель, 8,8 тысячи невооруженных, при 1,4 тысячи пулеметов, 325 орудиях, 3 бронеавтомобилях, примерно 10 бронепоездах и 15 самолетах. Чрезмерное увеличение численности армии имело последствием то, что офицеры, которых и так было немного, совершенно растворились в массе мобилизованных солдат. Формировавшиеся в тылу новые части комплектовались по полному штату, и после мобилизаций офицеры находились почти исключительно на командных должностях. Армия порой испытывала недостаток

даже в младшем и среднем командном составе, ввиду чего в 1918–1919 годах действовало довольно много военно-учебных заведений.

В настоящем издании собраны воспоминания о борьбе в рядах белых формирований Восточного фронта, в том числе оренбургского и уральского казачества. В разное время они были опубликованы в русской эмигрантской печати. В России эти воспоминания никогда не публиковались.

В большинстве случаев все публикации приводятся полностью (некоторые сокращения сделаны только за счет невоенной тематики). Авторские примечания помещены (в скобках) в основной текст. Везде сохранялся стиль оригиналов, исправлялись только очевидные ошибки и опечатки. Возможны разночтения в фамилиях участников событий и географических названиях; их правильное написание – в комментариях.

Крушение Поволжского фронта не было неожиданностью для уфимского командования, и потому там не наблюдалось какой-либо растерянности. Опасность для Уфы раньше была со стороны Мен-зелинска и устья Белой, так как красные после занятия Казани устремились частью сил на Ижевско-Воткинское направление, а частью по нижней Каме, принудив нашу речную флотилию зайти в реку Белую. Теперь эта опасность увеличивалась.

Нужно сказать, что в Уфимском районе с самого начала восстания на Волге настроение вообще было тверже, чем в Самаре, так как помимо городского населения, давшего значительное число добровольцев, отозвалась и часть сельского татарского населения, а также часть населения Урала.

Уфа, после освобождения, своими добровольческими частями самостоятельно выполнила задачу по очистке района от большевиков и довольно успешно боролась с появившимися на севере отрядами. Единственно, что не удалось Уфе, это отрезать отступление красных из Оренбургского района под начальством Блюхера, который провел отряд около 2000 человек недалеко от Уфы и выбрался после на Кунгур.

В Уфе был объявлен тоже призыв по мобилизации и формировался корпус. Формирование задерживалось недостатком снабжения и к моменту оставления Самары не могло быть закончено; «корпус» не представлял корпуса, а был лишь его скелетом; все же это было удачнее формирований в районе Самары именно потому, что население относилось сочувственно к борьбе с большевиками.

К моменту отхода из Самары и Симбирска Уфимская группа имела задачей обеспечение Уфимского района с севера, со стороны устья Белой, и не могла выделить сил для помощи на Симбирском или Самарском направлениях. На направлении Уфа – Бугульма – Симбирск находился Каппель3 с самарскими и симбирскими частями, к которым присоединились позже через Чистополь с большими трудностями и казанские. Чехи с Симбирского направления были скоро выведены. На направлении Уфа – Самара были чехи и начавший формироваться батальон Учредительного собрания с конным дивизионом; они должны были задерживать красных у Бугуруслана.

После оставления нами Казани открывалось направление на Оренбург, который сразу не мог выдвинуть значительных сил для обеспечения себя со стороны Самары. Я настоял на посылке сызранских частей, кроме Оренбургского казачьего полка. Частям, отступавшим к Оренбургу, приказано было задерживать красных у Бузулука, но они скоро отошли несколько дальше; Оренбург остался не связанным железной дорогой с Уфой, и вообще связь с ним была затруднительна.

Значение удержания нами Уфы для Оренбурга было очевидным, а потому в Уфимский район Дутов4 направил оренбургские казачьи части, принявшие затем участие во всех боях за Уфу. Будь эти части в Самаре, Самарский район не был бы оставлен так быстро. Уральские казаки оказались как бы изолированными в своей борьбе и кое-как начали налаживать снабжение из Омска. Сибирская армия5 в это время вела активные бои севернее Екатеринбурга, который считался надежно обеспеченным.