Восточный конвой
Шрифт:
— Я уже не очень хорошо переношу жару во влажном климате, — покачал головой Милов, значительно отклоняясь от истины.
Хоксуорт улыбнулся:
— Там нежарко. Во всяком случае, в прямом значении слова.
— Вот как, — сказал Милов. — Могу отгадывать до трех раз?
— Убежден — вам хватит и одного.
— Каспария, — сказал Милов.
Молчаливый блондин чуть заметно усмехнулся.
— Другой на вашем месте поиграл бы в недогадливость, — сказал Хоксуорт.
— Не люблю суеты, — усмехнулся Милов.
— Могу только приветствовать. И все же интересно проследить за ходом вашей мысли. Для лучшего знакомства.
— Нет ничего проще. У вас всегда богатый выбор. И если обращаются ко мне, то потому, что я обладаю каким-то нестандартным опытом. Нестандартным и достаточно редким. Что у меня за душой — я знаю не так уж плохо… Кроме каспарийского опыта, вряд ли что-нибудь в моей пестрой биографии могло вас заинтересовать.
— Да, — сказал мистер Клип, эксперт. — Вы прожили там много лет.
— Может быть, даже слишком много. Иногда мне так кажется. Но должен напомнить: я хил в Каспарии, но не в Технеции.
— Практически в Технеции не жил никто — кроме, конечно, тех, кто и сейчас там обитает, будь они людьми или кем-то другим, да… Но хотелось бы, чтобы вы нарушили эту… скажем, традицию.
Милов кивнул в знак того, что понимает суть предложения. И, помолчав, ответил:
— Что бы там ни предстояло делать — могу сказать лишь одно: это работа для молодых и честолюбивых. Я, к сожалению, ни то ни другое. Увы. Вам ведь известно, что с некоторых пор я в отставке?
— Работа для знающих и терпеливых. Умелых и опытных.
— Я падок на лесть, — кивнул Милов. — Вы угадали. Следует ли мне считать ваши слова официальным приглашением на службу?
— Наш разговор — просто беседа двух частных лиц. Мистер Клип не в счет — он, так сказать, наблюдатель. Итак — два лица. Одно делает некое предложение. Другое частное лицо — принимает.
— Или отвергает. Какой мне смысл на старости лет совать голову в растопленный камин? Или вы думаете, что в Технеции намного прохладнее?
— Позвольте мне, — сказал Хоксуорт, — немного порассуждать на общие темы. Говорят, вы, русские, любите такие разговоры.
— Выслушаю вас с интересом.
— Не обижайтесь, Милф, но вы уже не очень молоды. Это наш общий недостаток, избавиться от которого не представляется возможным.
— Откровенно говоря, я и раньше догадывался об этом.
— Я так и подозревал. Так вот, начиная с определенного возраста я стал задумываться о том, что оставлю после себя. И пришел к невеселому выводу…
— Относительно счета в банке?
— Это не единственное и даже не главное. Дале ко не главное. Не все ведь измеряют совершенно ими в жизни количеством нулей. Уверен, что и ВЫ смотрите на свое пребывание в сей юдоли слез так же — или почти так же.
— Продолжайте, — так отозвался Милов на сдеданную собеседником паузу. — Прежде, чем исполнять дуэт, я хотел бы услышать как можно больше чтобы уяснить, в каком ключе играется мелодия.
— Хорошо. Короче: перед тем как окончательно выйти в ничто, я хотел бы сделать что-то такое, чт забылось бы не сразу. Писатели в таких случаях говорят о главной книге. Ну, а нам с вами…
— Следовало бы говорить о главной операции Это вы хотели сказать?
— Я так и думал, что мы воспринимаем жизнь одинаково.
— Насчет жизни — не уверен.
— Вы считаете, что совершили уже все, на что были способны?
Милов немного подумал:
— Вряд ли кто-то знает предел своих возможностей.
— Следовательно, не считаете. Но от активной работы вы отстранены. И вряд ли это вас устраивает.
— Возможно, вы правы.
— Наверняка прав. А я предлагаю вам неплохой способ доказать, что с вами еще следует считаться Подумайте о своей репутации, Милф. Если вы сделаете эту работу, ваш рейтинг среди профессионалов всего мира подскочит… даже не знаю, на сколько. Просто боюсь сказать.
— Знаете, кого вы мне сейчас напоминаете?
– спросил Милов. — Воскресного рыболова с длинной удочкой и банкой червей. — Он пожал плечами.
–
Но то, что вы сейчас наживили, — даже не червяк на крючке, в лучшем случае — капроновая муха. Я не клюю.
— Вы кривите душой, Милф. Клюете. Но это не главная наживка. Поскольку, повторяю, я выступаю как частный предприниматель, то я подряжаю вас и, следовательно, плачу. И хорошо плачу — даже по нашим представлениям. Согласитесь — это уже не капрон. Чувствуете слюноотделение?
— Захлебываюсь, — кивнул Милов. — Еще что-нибудь?
— Вам мало?
— Нет. Просто по существующим канонам вы сейчас должны бы мне чем-то пригрозить. Завуалированно, тем не менее ощутимо. Скажем, заговорить о благополучии Евы…
— Фу, — сказал Хоксуорт укоризненно. — Неужели вам лезет в голову подобная ерунда?
Милов лишь усмехнулся. Мистер Клип поднял брови.
— Откровенно говоря, — признался Хоксуорт, смеясь, — мне и самому порой начинают мерещиться кремлевские злодеи с кинжалами в зубах, так и тянет заглянуть под кровать, основательно вооружившись…
Милов тоже коротко посмеялся. Клип остался серьезным. Он сказал:
— Мне такая предосторожность никогда не кажется излишней. Отношения между двумя странами сейчас далеки от идеальных. Наше правительство опасается — вполне обоснованно, по-моему, — что ваши интересы на Балканах и в Центральной Азии весьма ощутимо расходятся…
— Ну, ну, — остановил его Хоксуорт. — Мы ведь не собираемся решать большие политические проблемы, нас никто не уполномочил на это. Наши стремления куда скромнее.