Восточный конвой

Михайлов Владимир Дмитриевич

— Непременно. Скажите только как можно точнее: каким временем мы располагаем? Орланз думал недолго:

— Через пятнадцать часов груз не только должен быть погружен, но и судно обязано покинуть порт. Какого черта!.. Платить штрафы за просрочку никто не желает — ни капитан, ни я. А мне еще пришлось бы оплачивать и простой судна — это бешеные деньги!

— Сделаем все возможное, — произнес Милов вслух.

Орланз еще раз внимательно Оглядел трейлеры.

— Антенны… — проговорил он медленно. — Я не вижу антенн…

— Я приказал убрать их.

— Почему?

— Я полагаю, что они — часть диверсионного устройства, которое смонтировали в машинах, надо думать, ваши оппоненты.

— Безусловно, они, кто же еще… Ну что же, вы

поступили правильно. Итак, вы теперь — на головной машине? Но это не означает, что вам придется крутить баранку в одиночестве. Я привез вам попутчика.

Милов нахмурился:

— Кто он?

— Представитель покупателя. Правда, груз они примут только в порту. Но сопровождать его хотят прямо отсюда. Я не видел причин отказать. Ну, все как будто бы ясно?

— За исключением моего билета, — серьезно проговорил Милов.

— Что вы имеете в виду?

— Ваше обещание: как только груз уходит — я свободен, но мне нужно будет еще и выехать отсюда…

— Признаюсь, я бы с удовольствием оставил вас у себя, Милов. Но… понимаю, понимаю. И предлагаю вам самый простой вариант: вы уедете на том же пароходе, что и груз.

— Я хочу попасть домой, а не куда-нибудь в другое полушарие.

— Вы и попадете — потом. В порту я дам вам все: нужные документы, билеты, деньги — не думайте, что я забыл о вашем вознаграждении.

— Я этого и не думал. Итак, где же мой пассажир?

— Сейчас я вас познакомлю. Но только не засиживайтесь здесь. Быстрее, друг мой, быстрее!

— Я тронусь через пятнадцать минут после того, как пойдет ваша колонна. Тогда оттуда, из засады, звук наших моторов не услышат, если даже обойдется без стрельбы.

— Разумно, — кивнул Орланз. — Но уж потом — без остановок. Очень прошу вас.

— Это и в моих интересах, — сказал Милов.

2

(7 часов до)

Тронулись, как договорились. Пассажир (смуглый мужчина лет тридцати с иссиня-черными волосами и усами) расположился на правом сиденье, объемистую сумку, что была у него с собой, уместил в ногах. Глянул на Милова, как бы оценивая его возможности.

— Салом алейкюм…

«Ах, вот, значит, как», — подумал Милов прежде, чем ответить:

— Ва-алейкюм салом…

Пассажир дружелюбно улыбнулся. Милов же запустил мотор и тронулся, выруливая со стоянки.

— Бисмилля рахмон, рахим… — пробормотал пассажир. Милов включил вторую передачу и мягко отпустил сцепление.

До Северного шоссе добирались полчаса, меньше, чем получалось по прикидке Милова. Неширокая грунтовая дорога была тут хорошо ухожена, выглажена грейдером — чувствовалось, что за порядком здесь следили. Ехать удавалось без особого труда даже не весьма опытному Милову: движение было умеренным, да и водители, и встречные, и обгоняющие, вели себя прилично. Но зато на магистрали почти сразу начались осложнения.

Собственно, отзвуки перестрелки, докатившиеся до них с Южного шоссе, когда они только выезжали на северную магистраль, назвать осложнением нельзя было; звуки несли только информацию о том, что вторая колонна все-таки ввязалась в схватку с засадой, и конвой пока что мог спокойно продолжать путь.

По шоссе проехали неполных тридцать километров, когда увидели две машины под откосом — «БМВ» и дорогой «мерседес». Сперва Милову показалось, что обычное на дороге дело обошлось без жертв. «Ну, — подумал он мельком, — и слава Богу, начинаешь верить, что и сам доберешься благополучно…» И тут же насторожился: судя по расположению машин, столкновения не произошло — выглядело так, словно на обеих ехавших, похоже, навстречу друг другу, водители разом потеряли управление — и автомобили кувыркнулись под откос; но не в разные стороны от полотна, что было бы естественным, если бы ездоки отворачивали одновременно, стремясь избежать удара, и не справились с рулем на большой скорости — здесь скорее

одна из машин стремилась съехать с дороги, сделать петлю, объезд, другая же старалась помешать ей, даже подставив собственный бок; но ни одна, ни другая не закончили начатого маневра. Кроме того, не было людей, которые, уцелев, начинают в таких случаях увлеченно выяснять отношения в ожидании дорожной полиции или, напротив, спешат решить возникшие проблемы до ее прибытия. Редо и сейчас не было видно, как и ремсов. Одним словом, что-то тут обстояло не так, как можно было ожидать.

Милов плавно остановил конвой метрах в пятидесяти. Хотел уже отворить дверцу, чтобы выйти и осмотреться там, на месте. Спутник удержал его за плечо и покачал головой.

— Опасно, — сказал он по-английски с резкой гортанной интонацией. — Сначала посмотрим отсюда.

Запустив руку в сумку, достал бинокль. "Интересно, — подумал Милов мельком, — чем этот хурджум у него так набит. Не деньгами же! Судя по общему впечатлению, там должно быть оружие. Ну а еще что? Шмотки? Какая-нибудь контрабанда? Для занимающегося такими делами просто грешно не воспользоваться удобным случаем и не попытаться вывезти что-нибудь из страны — даже такой небогатой, как Технеция… Воистину, — думал он дальше, пока старательно вглядывался в неподвижные машины внизу, — контрабанда такая, что впору вызывать нашу бригаду и заводить большое дело — жаль только, что нет у меня такой возможности. Придется отложить до лучших времен, а пока — ну что же, пока они так и будут челночить через границу: что-то — туда, что-то — оттуда… А вот — что? Если не считать, конечно, той специфической контрабанды, в которую и я влез. Туда, к нам — предположить не так уж трудно: скорее всего, участники операции с российской стороны, пользуясь попутным рейсом, заказывают что-то для личного пользования или для знакомых; пусть небольшая, но все-таки выгода, беспошлинный товар. Ну, а вот из Технеции — какие товары можно сейчас везти? Конечно, по ходу событий, не исключено, выясним это и поточнее. Что и — куда? Очень интересно: куда это все идет? На сей раз, конечно, меня интересует именно нынешний мой груз, товары не повседневного употребления. Те, кто их покупает, наверняка рассчитывают получить ракеты в сохранности и боевой готовности-и при этом явно не станут подписывать договор о нераспространении ядерного оружия. Поживем — увидим… Ведь у меня, так сказать, случай исключительный — но ведь не ради него создавался Восточный конвой; на таких машинах можно чуть ли не танки перевозить при надобности. Ладно, к нам в Россию — или транзитом через нее — везут, как известно, чаще всего стрелковое оружие, ну, а от нас — какое?

— Постой, — прервал он тут собственные размышления. — Куда это ты разогнался? Вот ведь полицейская натура: уже в подсознание вошло, что любое нарушение закона затрагивает непосредственно тебя и требует твоего вмешательства. Опомнись, Милов! Ты ведь сейчас не правоохранительную функцию выполняешь, ты нанят для осуществления разведывательной операции — и только ею и должен заниматься, запомни раз и навсегда. А все остальное можешь разве что намотать на ус — не исключено, что в будущем информация эта и пригодится, когда снова начнешь заниматься своими обычными делами, но не сейчас, ни в коем случае не сейчас!.. Да и не твоя это страна, пора бы привыкнуть. Надо у себя дома рубить корни, тогда здесь все листочки завянут в два счета, не на ком больше будет паразитировать…"

Все эти размышления промелькнули в сознании быстро, пока черноусый попутчик внимательно и неторопливо оглядывал в бинокль то машины, то опушку недальнего леса, то снова машины, потом — лес по другую сторону шоссе. Странно — движения по нему сейчас совершенно не было, почему-то оно прекратилось, и вряд ли по естественной причине. Значит, что-то было впереди, что-то такое…

Попутчик опустил бинокль, повернулся к Милову. Посмотрел очень серьезно.

— Это его машина, — сказал он негромко. Чья — не объяснил, но Милов и так понял.