Восток. Запад. Цивилизация
Шрифт:
– Это… Тори. Она… она сказала, что чувствует что-то. И надо идти. И… и что сегодня полнолуние. А почему это так важно, не объяснила. Наверное, и сама не понимает.
Страх отступил. А вот мокрая рубашка осталась и прилипла к коже. Холодно. А еще… еще лучше не думать о том, в каком тут Эва виде.
– Твое? – на плечи упала мягкая шаль. – Идти сможешь?
Эва мужественно кивнула и даже постаралась сделать шаг.
– А… А Тори? – пискнула она, когда её на руки подхватили.
Только еще подумалось,
– Я, конечно, хороший охотник, но найти ведьму в лесу, в полнолуние… - Эдди покачал головой. – Вернется.
– А если нет?
– Тогда и будем искать.
– А… а вдруг с ней что-то случится? Вдруг она встретит кого-нибудь?
– Это будут не наши проблемы.
– А чьи тогда?
Эдди шел широким шагом, и лес больше не казался таким уж густым. В самом деле, что это Эва себе придумала? Парк ведь. Парки бывают разных стилей, ей рассказывали, и…
– Того, кто встретит. Знаешь, у нас там считалось, что встретить ведьму в полнолуние – это не к добру. Хотя… вообще встретить ведьму – так себе примета.
Эва сидела тихо-тихо.
Потому что мокрая рубашка парадоксальным образом становилась еще более мокрой, и шаль от нее тоже набиралась мокроты. И во всем этом было холодно.
Эдди, конечно, теплый, но…
– Её нельзя бросать, - сказала она, хотя искушение было преогромным. – Она… она ведь тоже ничего не знает. И не умеет. И если кто обидит…
– Я поищу, - пообещал Эдди. – Но сперва с тобой разберемся.
Стало и радостно.
И грустно.
Потому что в самом деле полнолуние. И луна круглая-круглая, как монета. Поблескивает на небесах масляно, а вот звезд почти и не видать.
Тихо.
И в тишине этой слышно, как стучит сердце Эдди. И её собственное тоже. И от этого стука становится так уютно, что… что не хочется отпускать его. Ни в лес, ни вообще.
– Ты… ты куда? – она очнулась уже у домиков. – Мы там…
– Ногу поглядеть надо, - Эдди открыл дверь. – Эй, остроухий, воды нагрей. И полотенец найди. Одежды, извини, под тебя нету, но уж как оно есть. Вытереться надо. И растереться. Если хочешь, Милисенту позову.
– Нет! – поспешно замотала головой Эва.
От одной мысли, что её увидят в подобном виде становилось дурно.
– Я сама! Я…
– Вот и отлично.
В его доме пахло хлебом и еще…
– Элайя! – этот гулкий голос заставил подпрыгнуть не только Эву, но и Эдди. – Мне казалось, я и твоя достойная матушка воспитали тебя правильно!
Эва зажмурилась.
– И ты знаешь, что воспитанные люди по ночам спят, а не лазают не пойми где.
Голос приближался.
– И уж точно не тащут в дом сомнительных девиц.
Стало обидно.
Очень.
– Хватит, - Эва опять вздрогнула, потому что не представляла,
Фыркнули.
А Эву усадили на что-то мягкое. Кажется, кровать.
– Вон, замерзла вся… и промокла. Еще простынет.
– У меня – не простынет, - сказала та ужасная женщина и Эва сразу ей поверила.
– Хорошо, что ты тут…
Хорошо?
– Присмотри. И она ногу подвернула. А мне уйти надо.
– Куда?
– За второй.
– Тебе одной мало?
Отвечать Эдди не стал, а потом… потом вовсе ушел. Ушел и бросил. Эву. Наедине с этой вот. С этой…
– Только глупые девочки думают, что одеяло способно спасти их от монстров, - сказали Эве назидательно.
– А оно не спасает? – Эва решилась открыть глаз.
– Молитва. И здравый смысл. Здравый смысл способен спасти очень от многого. А от остального поможет молитва, - заявила Эве женщина, которая… которая была, пожалуй, больше Эдди.
Ширше.
И внушительней. И…
– Мне его не хватает. Здравого смысла, - со вздохом призналась Эва, чувствуя, как зубы начинают стучать друг о друга. – Но я не могла отпустить её. Она бы не послушала. А если позвать кого, обиделась бы и потом…
Эва махнула рукой.
– Рубашку стягивай, - велели ей и, не дожидаясь, пока Эва сама разденется, потянули за подол. – Юная леди, а извазюкалась, что поросенок…
– Я случайно. В ручей упала.
– А сестрица твоя?
– Она шла… и шла… шаль зацепилась. За шиповник. Я думала вытащить, а то холодно. Но она запуталась. И Тори ушла. Я за ней, а там ручей. И нога вот…
– Бестолочь, - сказали это почти ласково. – Эй, остроухий, где вода?
На Эву упало огромное полотенце, такое мягкое, теплое… и руки женщины принялись тереть её. Сперва было больно, так, что прямо до крика, но Эва стиснула зубы.
– От и хорошо… первым делом кровь разогнать. Волосья тоже вычесать, помыть бы, но такие до утра не высохнут, - женщина ворчала, но как-то не зло.
И в её руках действительно холод отступал.
Дышать становилось легче.
А зубы стучать перестали.
– На от, - Эве протянули рубашку.
И… было стыдно.
– Я лучше домой, - она попыталась встать и ойкнула. Нога, которая только вроде бы слегка ныла, разболелась вдруг по-настоящему. И так, что прямо до слез на глазах.
– Сиди, - её толкнули на кровать и в рубашку завернули, а потом и в одеяло. – Нагулялась уже. Маменьке бы вашей сказать, юная леди.
– Не надо!
– И чтоб розог всыпала, а то ишь… сегодня ногу, а завтра и шею свернешь. Дурное дело – нехитрое.
Горячие пальцы ухватили за щиколотку. Сжали. Повернули ногу влево и вправо. Осторожно, так, что и боли Эва почти не ощущала.