Восторг любви
Шрифт:
Ужин все еще в восемь?
Чей кивнул.
— Тогда увидимся за ужином.
— Хорошо. Если тебе что-нибудь понадобится, зови Анну Мей.
Он проводил ее до лестницы, а затем вышел на улицу, чтобы подышать свежим воздухом.
Чувствуя себя подавленным, Чей отправился в конюшню и оседлал свою любимую лошадь. У него было целых три часа до ужина. Доктор сделал все необходимые приготовления, чтобы тело Большого Джона забрали в город. А мама позаботится о похоронах.
Запрыгнув в седло. Чей выехал со двора.
Дана вышла из машины и уставилась на спущенное колесо. И почему это случилось именно сейчас? Бормоча ругательства, она пнула колесо и больно ушибла ногу.
Вздохнув, девушка подошла к крыльцу и села на нижнюю ступеньку. Она могла позвонить Чею, но ей было необходимо увидеть его, чтобы попросить прощения.
Дана уставилась вдаль, размышляя о том, не совершает ли она ошибку. Может, мама права и она снова пускается в неизвестную авантюру, которая причинит ей лишь страдания? Может, лучше просто собрать вещи и вернуться в Эштон-Фолс? Она не может прятаться здесь вечно. Рано или поздно ей придется вернуться домой и встретиться с друзьями, перетерпеть их сочувствие и продолжить нормальную жизнь.
Дана грустно подумала о том, что будет скучать по этому дому, но еще больше она будет скучать по Чею, по морщинкам вокруг его глаз, прикосновению его руки к ее волосам, его поцелуям…
Она посмотрела на небо и увидела молнию, а вслед за нею раздался гром. По небу ползли черные тучи. В небе снова блеснула молния, и неожиданно начался ливень.
Вскочив на ноги, Дана побежала по ступенькам вверх. Она уже собиралась зайти в дом, когда увидела наездника, выезжающего из леса.
Это был Чей.
Он легко соскочил с лошади и привязал ее, затем побежал вверх по лестнице, перескакивая через ступеньки.
Дана хотела броситься к нему, но не могла пошевелиться.
— Я приехал попросить прощения, — сказал он вместо приветствия.
— Было глупо обижаться на тебя. Прости.
Они сказали это одновременно.
— Заходи, — предложила Дана. — Я налью тебе чаю или кофе. — Взяв его шляпу, она повесила ее на крючок на внутренней стороне двери. Чувствуя, что у нее с плеч упал тяжелый груз, Дана прошла на кухню.
Чей последовал за ней и остановился возле двери.
— Дана.
Услышав свое имя, она повернулась, заранее зная, что он скажет.
— Его больше нет. — Его голос был наполнен горечью.
— О, Чей, мне жаль.
Дана порывисто обняла Чея.
— Трудно поверить, что он покинул нас. Он всегда казался таким сильным. Упрямым. — Он тяжело вздохнул, взял ее за руку. — Всю свою жизнь я мечтал о том, что когда-нибудь он назовет меня сыном и скажет, что любит меня. Теперь этого никогда не произойдет.
Дане сложно было найти слова утешения. Она никогда не теряла близких родственников, за исключением бабушки с дедушкой. Хотя Чей и говорил, что не любит Большого Джона, слезы в его глазах доказывали обратное.
Через несколько минут он успокоился.
— Извини, — пробормотал он немного застенчиво. — Я не плакал с шести лет.
— Ты не должен извиняться. Неважно, что ты чувствовал по отношению к нему, а он по отношению к тебе, все же он был твоим отцом.
— Да. — Чей тяжело вздохнул. — Следующие несколько дней я буду очень занят, а после нам нужно будет поговорить.
— Хорошо.
Он посмотрел ей в глаза.
— Ты все еще будешь здесь?
— Да, — кивнула Дана, — я задержусь еще на какое-то время.
— Мне нужно возвращаться, — сказал он. — Моя мама на ранчо. Я хочу, чтобы вы с ней встретились.
Эти слова согрели ей душу.
— Я бы тоже этого хотела.
Чей нежно поцеловал ее, затем встал с дивана.
Подойдя к выходу, он обернулся.
— Ты хочешь что-то сказать? — спросила она.
— Я бы.., хотел, чтобы ты пришла на похороны.
— Конечно.
— Я позвоню и сообщу, когда они состоятся.
Дана подошла ближе, поднялась на цыпочки и поцеловала его.
— Я начинаю любить дождь, — улыбнулась она. — Он всегда сводит нас.
Чей слабо улыбнулся в ответ и вышел из дома.
Как всегда, она стояла на крыльце и смотрела ему вслед, пока он не скрылся из виду.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Похороны проходили в среду утром, в одиннадцать часов. Дана не видела Чея с тех пор, как он приехал к ней домой в понедельник.
Похоронная церемония, как и следовало ожидать, стала заметным событием в городе. Старая церквушка на Сайкамор-стрит была заполнена до отказа. Все горожане пришли отдать последнюю дань самому главному жителю города. Газетные репортеры толпились снаружи.
Близкие родственники сидели на скамейках в первом ряду. Дана сидела справа от Чея, Эшли — с другой стороны. Мама Эшли расположилась рядом со своей дочерью, а мама Чея — рядом с Даной.
Дана с удивлением отметила, насколько разных женщин выбрал Большой Джон. Мама Эшли, Джиллиан, выглядела как фотомодель. Она была высокой, стройной и грациозной блондинкой с голубыми глазами. Мама Чея была не очень высокой, но потрясающе красивой женщиной с большими темными глазами и смуглой кожей. На фоне таких красавиц Дана чувствовала себя серой мышкой.
Во время церемонии разные люди вставали и говорили о Большом Джоне, рассказывали детали его жизни, как он унаследовал бар от своей матери, как поднимал ранчо. Все они упоминали и о его чутье в бизнесе, о его великолепном чувстве юмора.
Чей сидел прямо и не шевелился, видимо боясь проявить хоть какие-то эмоции. Эшли прильнула к нему и тихонько плакала в платок. Джиллиан плакала вместе с дочерью. Клаудиа внимательно слушала, что говорили остальные, ее лицо было безразличным, руки зажаты между коленями.