Вот какой Хармс! Взгляд современников
Шрифт:
Могу еще одну деталь сказать. Он любил разговаривать стоя, двигаясь по комнате. Двигаясь по комнате и не выпуская из рук трубки. С ней, как мне представляется, он не расставался не только днем, но и ночью.
Одевался он всегда одинаково, но несколько странно. Он носил гетры, — я никогда не видел его в другом антураже. Даже помню цвет его костюма: серый. На нем был жилет шерстяной, под цвет костюма. Таким образом внешне он несколько выделялся на фоне остальных мужчин — поэтов, художников и так далее.
Волосы на голове у него плохо росли, у него была предрасположенность к лысине.
Этот человек пользовался большой любовью всех, кто его знал. Невозможно представить себе, чтобы кто-нибудь сказал о нем плохое слово — это абсолютно исключается. Интеллигентность его была подлинная и воспитанность — подлинная.
Когда мне и Эрбштейну предложили оборудовать в бывшем соборе на главной площади в Курске художественный
У меня были сделаны три или четыре наброска с Даниила Ивановича: и тогда, когда он специально сидел, и тогда, когда я его ловил на ходу. Они все пропали.
КЛАВДИЯ ПУГАЧЕВА
«Я ПОНИМАЛА ДЕСЯТЫМ ЧУВСТВОМ, ЧТО Я ЕМУ НРАВЛЮСЬ...»
Клавдия Васильевна Пугачева (1906—1996), актриса. Адресат, быть может, самых значительных писем Хармса, которые он писал ей, когда она переехала из Ленинграда в Москву. Опубликованы мной в «Новом мире» в 1988 году (№ 4).
Основная запись воспоминаний осуществлена 20-го февраля 1987 года у нее дома, в Москве, на улице Строителей, 4, и дополнена другими моими записями ее воспоминаний, сделанными впоследствии.
Впервые я его увидела на наших «четвергах», которые устраивал Маршак в ТЮЗе, — он читал свои стихи. Маршак был у нас зав. литчастью и устраивал эти вечера. Приходили Житков [21] , Евгений Шварц [22] , Александра Бруштейн [23] ...
21
Борис Степанович Житков(1882—1938), детский писатель и автор большого романа «Виктор Вавич» (книги 1—3, 1926—1928, опубликован полностью в 1941 году).
22
Евгений Львович Шварц(1896—1958), драматург, сценарист, мемуарист, детский писатель.
23
Александра Яковлевна Бруштейн(1884—1968), драматург, детская писательница, мемуаристка. В первом браке К. В. Пугачевой ее свекровь.
В ТЮЗе Брянцева [24] я была с 24-го года и уже в 24-м была актрисой. Нет, вру. У нас был спектакль в Студии, «Вильгельм Телль», и я играла Телля. И этот спектакль иногда показывался на сцене ТЮЗа. У меня были длинные волосы, я была в хитоне. Мы все играли в хитонах.
После какого-то спектакля Брянцев привел за кулисы Антона Шварца [25] , Хармса и Маршака. И Антон Шварц это был первый мужчина в моей жизни, который поцеловал мне руку, а Брянцев тогда сказал: «Вот мы и взрослые стали». И потом, когда я играла в Театре Революции и персонаж там говорит Аннушке: «Вот мы и взрослыми стали» [26] , я всегда вспоминала Брянцева.
24
Александр Александрович Брянцев(1883—1961), режиссер, актер и педагог, основатель и художественный руководитель Театра юных зрителей в Петрограде-Ленинграде в 1921—1960 годах, теперь Театр носит его имя.
25
Антон Исаакович Шварц(1896—1954), артист эстрады, чтец.
26
Реплика из пьесы Л. Леонова «Обыкновенный человек» (премьера спектакля в 1945 году).
Мой первый муж Миша [27] был сын Александры Яковлевны Бруштейн. Мы разошлись с ним при очень странных обстоятельствах. Миша из-за того, что просиживал в театре целые дни, — он был тогда студент Технологического института, — не сдал экзамены, и ему пришлось оттуда уйти. И отец его отправил в Саратовучиться.
Тут, когда Миша уехал, на меня накинулись кавалеры. Я не могу вспомнить, кто ко мне привел Хармса домой. Я думаю, что это Лева Канторович [28] . Он был у нас в Студии художник-декоратор.
27
Михаил Сергеевич Бруштейн(1907—1954), инженер-механик.
28
Лев Владимирович Канторович(1911—1941), график, живописец, театральный художник, журналист и писатель.
Хармс появился в черной шубе. Какая-то подстежка такая бывает, енотовая, такая же шапка. Я ему еще сказала: «О, шуба, как у попа».
Он приходил, прямо скажем, влюбленный, комплименты мне говорил и всё время просил: «Подарите мне что-нибудь на память».
Я ему сказала: «Так как вы человек оригинальный, то вам надо сделать оригинальный подарок».
И я ему подарила чекан — инструмент, на котором я играла в «Детях Индии». Это что-то среднее, вроде флейты с гобоем. Он его в письмах ко мне упоминает [29] .
29
Спектакль «Дети Индии» (пьеса Н. Ю. Жуковской, постановка А. А. Брянцева), как вспоминала Пугачева, Хармс смотрел (премьера состоялась 10 июня 1928 года), в нем актриса играла мальчика-индуса Умеша. «Ваш чекан» упоминается в письме Хармса к Пугачевой от 9 октября 1933 года («Новый мир», 1988, № 4, стр. 136).
Был очень смешной случай. Как-то я вышла из театра, и меня схватил сразу Ландау [30] . А у Ландау была такая манера, — он мог прийти одетый как попало, — носки у него были с дырой, он как-то странно одевался, но я уже была замужем за Мишей, так что меня хорошо одевали. Значит, у меня была лиса, — тогда были модны рыжие лисы на пальто, через плечо. А мальчишки, зрители, мои поклонники, страшно не любили, когда меня кто-нибудь встречал после спектакля. И они обсуждали моего кавалера довольно громко: что он некрасив и не так одет. Я поворачивалась иногда и говорила: «Ребята, прекратите!»
30
Лев Давыдович Ландау(1908—1968), физик-теоретик, академик. Нобелевский лауреат (1962). Друзья и близкие звали его Дау.
Дау что-то сказал им дерзкое. Тогда они дернули меня за хвост у лисы, крикнули «На память!» — и подрали. Дау помчался за ними. Тут появился Хармс и сказал: «Помочь?» Я ему: «Что помочь?» — «Вашему кавалеру». Я говорю: «Конечно». И он побежал за ними. И они мне принесли лисий хвост как трофей. Хармс вежливо сказал: «Я исполнил свой долг» — и удалился. Мы пошли дальше с Дау, он провожал меня.
А потом дома, когда Хармс у меня был, он спросил: «Кто это был?» — о Дау. (Тогда Хармс еще не бывал у меня. Я ему сказала: «Человек, который мне свидание назначал на кладбище». Хармс сказал: «Оригинально». Я ему даже не объяснила, кто это такой.)
Он смешной был человек, Хармс. Рассказывал он необыкновенные истории, я его слушала с открытым ртом. Он мне всегда говорил: «Вы как малое дитё, — когда вы открыли рот, я уже знаю, что вам интересно».
И я всегда его спрашивала: «Это что, правда, или вы придумали?» Он всегда рассказывал, что это с ним всё было.
И всё время звал меня к себе домой, чтобы я посмотрела какую-то адскую машину. А когда я спрашивала: «А зачем вам такую машину в доме держать?», он говорил: «А я по нейузнаю людей. Если человек приходит и спрашивает: „Что это за машина?“, то это одинчеловек. А если ничего не спрашивает, то это другойчеловек». Он, конечно, разъяснял, что он имеет в виду, но я уже не помню, что это значит. Он говорил, что у него были неприятности из-за этой машины, потому что думали, что она взрывательная [31] .
31
Об этой машине — в воспоминаниях В. Лифшица «Может быть, пригодится...» («Вопросы литературы», 1969, № 1).