Вот моя деревня
Шрифт:
Я говорю:
— Нельзя их разлучать-то, капитан липовый!
Но тут мне Лена Скворцова рукой помахала.
Я кричу:
— Эй!..
Снял я снова свою майку, завернул вместе с другими одежками в узел. Подбегаю к Лене и говорю:
— Посторожи.
А Лена уже где-то щавеля нарвала, сидит, улыбается и ест.
Я говорю:
— Ты этот кильковский щавель выброси, я тебе после футбола морковок нарву! И огурцов соленых попрошу у бабушки.
А Лена все равно улыбается и ест щавель.
Ну, думаю, я сейчас забью, держитесь, килечки! Тьфу черт, забыл, что мы с ними в одной команде играем. Жалко, нашего Коли Семихина нет!
Вышел я по свистку на мяч, веду прямо на Куканова, а слева Шурка кричит: пас! пас! Подожди, думаю, какой пас, дай мне к воротам вырваться. А тут Сашка из ихней полузащиты набегает, ногой сучит перед самым носом, толкается, но у меня не так легко мяч отобрать.
— Пас! Пас! — кричит откуда-то издалека Шурка, но тут мне и вовсе не до паса, налетели на меня двое городских, чуть с ног не сбили и отобрали-таки, подлые, мяч.
Гляжу я на Лену Скворцову, а она все сидит, улыбается и щавель ест. Возле нее мой узелок лежит с одеждой.
А мяч уже где-то там, у наших ворот, Санька с Ванькой вовсю пыхтят, стараются, эх, думаю, жаль, Коли Семихина нет!
Я мимо Лены пробежал и кричу ей:
— Эх, жаль, нет нашего Коли Семихина! А то бы мы дали!
Только что же это за свалка у наших ворот, что за крик, что за паника? Да никак гол!
Так и есть, забили нам городские гол в результате острой борьбы!
Подлетаю я к Шурке и кричу:
— Ах ты, стукнутый капитан, кого же ты в ворота поставил, разве можно Ваньку, ты Тришку поставь, он все равно правил не знает, а уж умеет мяч ловить, килька ты маринованная!..
А Шурка мне отвечает:
— Ах ты, одиночка кустарная, ты слышал, я тебе кричал «пас», почему же мяч не посылал, а один мотался, как овечий хвост, ничего ты в коллективной игре не понимаешь!
Хотел я ему двинуть, сцепились мы, но тут Сенька со свистком подбежал:
— Фр-р-р!.. Прекратить!
Начали мы с середины поля, ну, думаю, чтоб я тебе мяч дал, никогда не бывать этому. Помчался я по правому краю, а впереди меня Куканов с Шуркой за мяч борются. Оттолкнул я Куканова, Шурке подножку поставил, веду мяч к воротам противника, тут на меня набегают, я обвожу — удар! Мяч уходит на угловой.
Сзади подходит Куканов и говорит:
— Ты чего?
Я говорю:
— А ничего!
— Схватишь!
— Сам схватишь!
— Может, на травку выйдем?
— Пойдем!
Но тут выбили мяч. Бросились мы с Кукановым в середину поля, а там уже свалка, Федяру наземь повалили, а он лежит и в руках мяч держит, ну что за бестолковая такая команда! Назначили нам штрафной.
Я кричу Шурке:
— Ты что, не видишь, Федяра руками мяч хватает, его же надо в ворота ставить, сейчас как дам!..
Но тут подали мяч, Куканов взял его с третьего паса и по нашим воротам как вдарит!..
И забили нам еще один гол в результате острой борьбы.
Вот тебе, бестолочь, думаю, так тебе и надо, не понимаешь ты по-хорошему, килька ты безголовая, никакой у тебя тактики нет!
Городские кричат, наши свистят, я кричу Шурке: «Нет у тебя тактики!» Посмотрел я, что там Лена делает, а она смеется и щавель ест.
Ну, думаю, сейчас забью, нет больше терпения, понесусь я к воротам, как ураган, как трактор с прицепом, хватит нашу Равенку позорить, нам дорога наша честь.
Вырвался я вперед, но тут мяч отбили, я за ним, со мной рядом Куканов, Шурка где-то кричит: «Пас! Пас!» Куканов мяч отобрал, отдал Сашке, Сашка мне, я смотрю — в воротах Тришка стоит! Ага-а, святые угодники, вот вам наш равенский привет — бац! Ур-ра, гол! Тришка чего-то орет, с кулаками на меня лезет, ба-а-тюшки, думаю, куда ж я забил!.. Тришка-то за нашу команду играет! Когда ж его в ворота поставили?.. Все орут вокруг меня, кулаками потрясают, а громче всех Шурка кричит.
— Тише! — говорю. — Чего вы раскричались, кильковские подмастерья! Что же вы не предупредили, что Тришку поставили! Не понимаете, что ли, что привык я по вашим воротам бить!..
И пошел я с поля прямиком к Лене Скворцовой.
— С такими занудами, с такими удавленниками, — говорю, — разве можно играть!
Взял я узелок и пошел прочь.
— Я, — говорю, — Лена, сейчас тебе морковки лучше нарву.
А сзади свисток судейский заливается. Шурка кричит: «Пас! Пас!»
Вот, думаю, как дам сейчас в глаз!
Пришел я к бабушке
Пришел я к бабушке, а она сидит на лавочке и смотрит перед собой.
— Ты, — говорит, — чего, Антон Иванович, великомучеником таким ходишь, и узелок под мышкой. Ай обидел кто?
Я говорю:
— Да ну их, бабушка, нет у меня больше мочи терпеть ваших кильковских!
— А ты с худыми ребятами не водись.
— Так они все у вас худые, кого ни возьми, что ты будешь делать!
— Ах, батюшки, — говорит бабушка, — вот ведь на нас какая напасть!
— Я говорю: Федяру в ворота ставьте, а они Ваньку, а ведь Ванька без Саньки все равно что очки без глаз!
— Ах ты, какая напасть, — говорит бабушка.
— А если Тришку ставить, то ведь предупреждать надо, я, может, оттого и перепутал ворота, да тут еще Куканов под ногами все время вертится…
Бабушка говорит:
— Ах ты, какая напасть…
Я говорю:
— Бабушка, я пойду морковки сорву.
— Сорви, сорви, сударь, — отвечает бабушка, — утешься.
Только я хотел идти, смотрю — Слава-киномеханик два ведра воды несет, и прямо бабушке в дом.