Вот пуля пролетела
Шрифт:
— Рад за Москву и москвичей, — сказал я, и откланялся.
Селифан повез меня к усадьбе князя Куракина, где теперь располагался Межевой Институт.
Меня и Мустафу. Оно, конечно, в Москве спокойно, но с Мустафой ещё спокойнее. Я не за себя волнуюсь, а за Селифана. Второй день вижу одну и ту же коляску, следующую в отдалении. Коляска приглянулась, лошади? Или всё-таки я?
О деньгах, что я привез Надеждину, злоумышленники — если это злоумышленники — знать не могут никак. Потому профессору ничего не угрожает. А все же разобраться придется.
И когда мы завернули за угол, я соскочил с коляски. И Мустафа тоже.
Селифан поехал дальше, а мы стали дожидаться преследователей.
Недолго дожидались. Раз, два, и на счет три мы заскочили в коляску. Мустафа справа, я слева.
А коляска-то пустая. Только кучер на козлах — и всё.
Он обернулся и спросил:
— Пан хочет куда-то ехать?
Я уселся поудобнее. Мустафа перебрался на козлы, потеснив кучера.
— Пан хочет. Вези.
— Сей момент, ясновельможный пан.
Ехали мы около получаса, пока не остановились у трактира «Варшава».
— Пана просят пройти внутрь, его ждут.
Раз просят, почему бы и не пройти.
Мустафа, впрочем, пошел без спросу.
Внутри нас сразу провели в особый кабинет, средних размеров.
За столом сидел господин лет сорока, одетый с претензией на роскошь.
— Позвольте отрекомендоваться, господин барон: граф Чарчевский. Я хотел пригласить вас обыкновенным образом, но вижу, что вы решили ускорить дело. Не желаете ли водки? Настоящей водки! И обед? Здесь можно пообедать без риска найти в тарелке русака, что, согласитесь, редкость для России.
— Пропустим эту часть, — я сел в удобное кресло чуть в стороне от стола.
— Как пожелаете, как пожелаете. Я, — начал он торжественным тоном, — признаю вас Охотником. То, как вы обошлись с игроками на тракте — высокое искусство. То, что продемонстрировали на вечере графа Толстого — высочайшее, — и он склонил голову и даже слегка поклонился, признавая мое величие. Три секунды признавая. Потом выпрямился, и продолжил тоном обыкновенным:
— Я предлагаю вам союз.
— С какой целью?
— С целью демонстрации миру вашего несравненного умения. Я допускаю, что вы способны обыграть в карты любого человека.
— Уже интересно.
— Но где взять человека, которого стоит обыгрывать? Где взять дичь? Крупную дичь? Её, крупную дичь, я и берусь обеспечить. Людей, готовых играть на большие деньги. Здесь, в Москве. В Санкт-Петербурге. В европейских столицах. Согласитесь, куда выгоднее убить трех-четырех зубров, нежели сотню-другую кроликов. Во всех отношениях выгоднее. Меньше хлопот, больше прибыли. Вы — Охотник, я — Егермейстер. У меня много егерей, поверьте. Они, мои люди, и распознали в вас Охотника
— Интересное предложение.
— Рад это слышать.
— Но торопиться не будем. Вы проверили меня, я проверю вас. Можете ли вы устроить мне встречу с человеком, готовым поставить на карту, к примеру, двести тысяч?
— Такие люди есть, — сказал Егермейстер после паузы. — Даже и в Москве. Но охота на них требует подготовки. Сезон начнется зимой, сейчас же дичь нагуливает жир. Встречу с игроками помельче, тысяч на пятьдесят, я готов организовать уже на этой неделе.
— Пятьдесят тысяч, конечно, тоже деньги, но для меня небольшие, это первое, и ведь придется с вами делиться, это второе. Вы ведь хотите себе равную долю?
— Обыкновенно на организацию отводится семьдесят процентов выигрыша, так уж заведено.
— То есть мне останется тридцать? Нет, это не выгодно. Вот если бы вам — тридцать, а мне семьдесят, я бы еще подумал. А тридцать процентов…
— Но тридцать от миллиона — это триста тысяч. Вы могли бы с моей помощью взять эти триста тысяч.
— Я подумаю.
— Я дам вам знать, когда придет сезон охоты.
Перед трактиром уже стоял Селифан.
— Молодец, — похвалил я его. И мы продолжили путь к Межевому институту.
Шулерский интернационал заманивает меня в свои сети. Охотник, Егермейстер, тайные знаки, миллионы в тумане… Ну да, сводят двух игроков, каждого величают Охотником и получают семьдесят процентов с результата — куда как выгодная тактика. И ведь находятся простаки, которые попадаются на эту уловку.
Этого простака нужно найти, нужно проверить, нужно похвалить и нужно пообещать. Всё то, что и проделано со мной.
Значит, у меня репутация игрока? Это хорошо. Это, наряду с плантацией в Бразилии, объясняет происхождение денег. Действительно, откуда вдруг у небогатого, в общем-то, барона Магеля, вдруг появились большие деньги? А в карты выиграл! Шулер? Может, и шулер, только за руку не пойман. Или ему благоволит удача. Ну, и плантация, конечно. Кофий в Бразилии прямо на деревьях растет, повезло же бразильцам!
— К господину директору, — сказал я швейцару.
Москва — город визитов. Потом, когда со всеми перезнакомишься, будет проще, но сейчас — так. К господину директору. А не к Сергею Тимофеевичу.
Аксаков встретил меня приветливо, но без восторгов.
— Слышал, слышал, как же. Любопытную загадку вы задали нашим Наблюдателям. В детстве я и сам, помнится, по книжке соорудил Волшебную Коробку для исчезновения кроликов. Вот только к ней требовался специальный стол, под которым помещался ящик для исчезнувшего кролика, а у меня такого стола не было.
— Тоже вариант, — согласился я. — Но я к вам пришел с предложением.
— Слушаю.
— Сегодня я приобрел у профессора Надеждина журнал «Телескоп». И предлагаю вам стать главным редактором этого журнала.
— Почему мне?
— Вы хороший администратор, чему свидетельство этот институт. Вы хороший литератор, о чем свидетельствуют ваши публикации. И у вас есть здравый смысл. Это именно то, что требуется журналу.
— Признаться, получи я это предложение лет десять назад… — и он замолчал.