Вотрен
Шрифт:
Герцогиня де Монсорель (слугам). Оставьте меня наедине с этим человеком, слышите?
Вотрен (Сен-Шарлю). Ну, что скажешь, кавалер?
Сен-Шарль. Ничего не понимаю, барон!
Вотрен (шепотом герцогине). Перед вами — убийца виконта де Ланжака, которого вы так любили.
Герцогиня де Монсорель. Он? Убийца Ланжака?
Вотрен (герцогине). Велите не спускать с него глаз, а не то он ускользнет между пальцами, как деньги.
Герцогиня де Монсорель. Жозеф!
Вотрен (Жозефу). Что произошло наверху?
Жозеф. Маркиз осматривал свой пистолет. На него напали сзади, он стал защищаться и только слегка ранен. При нем находится его светлость.
Герцогиня де Монсорель (тетке). Вернитесь к Альберу, прошу вас. (Жозефу, указывая на Сен-Шарля). Следите за этим человеком, вы мне за него ответите.
Вотрен (Жозефу). И мне тоже!
Сен-Шарль (Вотрену). Понимаю, ты меня опередил.
Вотрен. Уж не взыщи, голубчик!
Сен-Шарль (Жозефу). Отведи меня к герцогу. (Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ ТРИНАДЦАТОЕ
Вотрен и герцогиня де Монсорель.
Вотрен (в сторону). У него есть отец, семья, мать. Все пропало! О ком же мне теперь заботиться, кого любить? Двенадцать лет я был ему отцом — но этого уже не вернешь!
Герцогиня де Монсорель (подходит к Вотрену). Итак?
Вотрен. Итак! Нет, сударыня, я не отдам вам вашего сына, у меня не хватит сил пережить такую утрату и вынести его презрение. Другого такого, как Рауль, не сыщешь. Ведь я живу только им.
Герцогиня де Монсорель. Но разве он может вас любить, вас, преступника, которого мы при желании можем выдать...
Вотрен. Полиции, не так ли? Я был о вас лучшего мнения, ваша светлость. Но разве вы не понимаете, что я потяну за собою в бездну и вас, и вашего сына, и герцога и что мы рухнем в нее все вместе?
Герцогиня де Монсорель. О, что вы сделали из моего несчастного сына?
Вотрен. Честного человека.
Герцогиня де Монсорель. И он вас любит?
Вотрен. Пока еще любит.
Герцогиня де Монсорель. А этот негодяй сказал правду относительно того, кто вы и откуда явились?
Вотрен. Истинную правду, сударыня.
Герцогиня де Монсорель. И вы заботились о моем сыне?
Вотрен. О вашем сыне? О нашем. Ведь вы же видели, он чист, как ангел.
Герцогиня де Монсорель. О, в чем бы ты ни был повинен — будь благословен! Да простят тебя люди! Господи! (Становится на колени.)Услышь голос матери, — прости, прости этому человеку все его прегрешения. (Смотрит на Вотрена.)Мои слезы омоют его руки! Он раскается! (Оборачивается к нему.)Отныне вы принадлежите мне, я сделаю из вас другого человека! Да, я верю: люди ошиблись, вы не преступник. Любая мать простит вам все.
Вотрен. Придется вернуть ей сына!
Герцогиня де Монсорель. Неужели вы — страшно подумать, — хотели не отдавать ребенка матери? Но ведь я жду его двадцать два года!
Вотрен. А разве я не был ему отцом целых десять лет? Рауль! Он — моя душа. Пусть я страдаю, пусть буду покрыт позором — зато он счастлив, зато он в почете, я любуюсь им, и жизнь становится для меня прекрасной.
Герцогиня де Монсорель. О, я погибла! Он любит Фернана как мать!
Вотрен. Меня связывало с миром, с жизнью только это единственное звено, чистое, как золото.
Герцогиня де Монсорель. И... ничем не запятнанное?
Вотрен. Мы тоже знаем толк в добродетели, и... угодить нам нелегко. Мой удел — бесчестие, его — чистота. И подумайте только, я нашел его на большой дороге между Тулоном и Марселем, двенадцатилетнего мальчугана, голодного, в рубище.
Герцогиня де Монсорель. И, может быть, босого?
Вотрен. Да! Но как он был хорош! Золотые кудри...
Герцогиня де Монсорель. Вы видели его таким?
Вотрен. Бедняжка! Он заливался слезами. Я взял его с собою.
Герцогиня де Монсорель. И кормили его?
Вотрен. Я воровал, чтобы кормить его.
Герцогиня де Монсорель. О, вероятно, и я поступила бы так же!
Вотрен. И не только воровал!
Герцогиня де Монсорель. Так, значит, ему было очень тяжело?
Вотрен. Ничуть! Я скрыл от него, каким путем я создаю ему счастливую, беззаботную жизнь. Я хотел, чтобы ни малейшее подозрение не зародилось в нем... оно бы осквернило его. Ваши грамоты возвращают ему благородное происхождение, а я воспитал в нем благородный дух.
Герцогиня де Монсорель. Но ведь это мой сын!
Вотрен. Да, он был само благородство, само очарование, у него были прекрасные задатки; оставалось только указать ему правильный путь.