Вовка Булкин из 6 «б»
Шрифт:
«Я уберу! Я уберу! Я уберу!» — повторял про себя Вовка и все быстрее и быстрее бросал картошку. Набирал и относил. Ведро за ведром. Он не заметил, как выровнялся со всеми остальными.
Тамара Сергеевна объявила перерыв, Вадик перевернул ведро и сел, но Вовка продолжал работу.
— Псих ненормальный, — крутил пальцем у виска Жорка и кивал в его сторону. Ребята улыбались, а Вовка не останавливался.
Подошел Вадик и стал помогать. Когда Тамара Сергеевна подала сигнал продолжать работу, они были первыми. Но Вовка этого не замечал. Со стороны было видно, как он одной рукой быстро передвигает по грядке ведро, а другой подхватывает клубни с земли.
Поднялся ветер. Он закручивал пыль и бросал в лицо. А Вовка, уже весь черный от пыли, не остановился и во время второго перерыва. И рядом с ним продолжали работать Вадик, Сережа с Нонной и еще несколько пар.
И на Жоркины слова: «Вот чокнутый!» — не среагировал никто, а Петька процедил сквозь зубы:
— Сам дурак!
Вовка с Вадиком метров на двадцать опередили всех остальных, и ребята старались догнать их во время третьего перерыва.
Когда работа подошла к концу, все увидели: то ли оттого, что кто-то задержался с выполнением своей нормы, то ли оттого, что при распределении произошла ошибка, но один рядок оказался лишним. Он, как нейтральная полоса, отделял пустое поле от неубранного.
Вовка с Вадиком первыми прошли свою последнюю полоску. И, усталые, повернули обратно. И вдруг Вовка оглянулся и увидел этот рядок. Он тут же подошел и стал набирать картошку в свое ведро. Вадик молча последовал за ним и присел на корточки рядом. Подошла Тамара Сергеевна и потрепала Вовку по голове:
— Ты уж не обижайся на меня. Я действительно не разобралась…
— Да ладно, чего там, — отворачивался Вовка.
Потом стали подходить ребята. Они без разговоров становились рядом, и скоро последняя полоса была чистой.
К автобусу возвращались все вместе, гремели пустыми ведрами и смеялись. Издалека было видно, как на костре чернели два прокопченных эмалированных ведра. Все проголодались, и каждый с наслаждением представлял вкус ароматной, пропахшей укропом и лавровым листом картошки с маслом и тушенкой. И никто не обратил внимания, как со стороны деревни подъехал все тот же запыленный «уазик» и два грузовика. Грузовики проехали к кучам, а «уазик» остановился у картофельного поля. Из него вышел полный мужчина в синем плаще и черной шляпе. Он подозвал к себе классных руководителей и принялся о чем-то горячо спорить с ними. Наконец они вернулись и сказали, что с ребятами хочет поговорить бригадир полеводческой бригады.
— Товарищи школьники, — серьезно сказал мужчина. — Ночью ожидаются заморозки. Только что нам передали из района. И если картошка останется в поле, она пропадет. А убрать нужно сейчас. Машины только на час освободились.
Наступило молчание. Хотелось есть, и никому не хотелось возвращаться на поле.
— А мы не обязаны! — вдруг крикнул Жорка. — Вон сколько убрали. И ветер какой!
— Да что мы?! Мы свою работу сделали. Нам говорили, только четыре часа! — подхватили Жоркины слова ребята.
Все устали. У всех болели глаза от ветра и пыли.
— Пойдем, Вадик, надо так надо, — тихо сказал Вовка, и они пошли к куче.
— Да что мы, просто так собирали? Для галочки? — вдруг закричал Сережа Медведев. — Ведь мы картошку собирали, чтобы есть, а не выбрасывать. Чтобы она не замерзла!
Класс бурлил. Все орали, каждый свое. Но скоро стало ясно: большинство было за то, чтобы грузить, и ребята двинулись к куче, где Вовка уже наполнял ведра и подавал их Вадику на машину. Последним плелся Жорка. Петька шел впереди вместе со всеми.
Машины загрузили быстро, бригадир поблагодарил ребят.
На обратном пути все пели, а про пионерскую картошку начинали раз пять. И Вовка пел вместе со всеми.
Громче гряньте, барабаны!..
Ох! И надо было ему, Вовке Булкину, лезть с предложением. Сидел бы себе тихо, и не пришлось бы теперь волноваться. И чем сбор был плох? Очень даже нормальный сбор. Как всегда, в одну шеренгу построились в коридоре и стали по звеньям входить в пионерскую комнату. Начало было хорошее: и барабанщик Вадик не сбился, и горнист Саша Облаков не заболел. Три звена, как и положено, буквой «П» построились у стен.
— Отряд, стой, раз-два, — не приказала, а вежливо попросила председатель совета отряда Нонна Алеева. — Звеньевому первого звена сдать рапорт, — робко повернулась она в сторону Коли Макарова.
— Есть сдать рапорт, — звонко крикнул Коля Макаров, серпом занес руку над собой, твердым шагом подошел к Нонне и отчеканил: — Звено…
— «Факел»! — вместе с Вовкой скандировало звено.
— В количестве одиннадцати человек к пионерскому сбору «Учись учиться»…
— Готово! — громыхнуло звено.
— Рапорт сдан! Звеньевой Макаров.
— Рапорт принят, — тихо и вежливо ответила Нонна.
Коля Макаров браво повернулся и встал в строй. Вовке нравились доклады его звеньевого, лучше не рапортовал никто. Ни Света Бойцова из второго, ни Юрка Корзученко из третьего звена. И доложили они вроде бы хорошо, да не так лихо, как Коля Макаров.
— Отряд, смирно, — снова попросила Нонна и, повернувшись к старшей пионервожатой, чуть слышно проговорила: — Отряд седьмого «б» класса, борющийся за право называться отрядом имени Виктора Талалихина, к сбору «Учись учиться» готов.
— Вольно, — скомандовала Марина Николаевна, и отряд занял свои места на стульях вдоль стен. — Сбор на тему «Учись учиться» объявляю открытым.
Вовка уставился на старшую пионервожатую и подумал: сейчас скажет: «Дорогие ребята».
— Дорогие ребята, — обратилась к отряду пионервожатая.
«Сегодня мы должны поговорить об учебе», — мысленно продолжил Вовка.
— Сегодня мы должны поговорить об учебе, — будто прочитала его мысли Марина Николаевна.
«Учеба — это наш сегодняшний труд…».