Вовка в Троеклятом

Черепнин Владимир Иванович

Васька тоже был очень недоволен, но ограничился только тем, что процедил сквозь зубы:

— Конспиратор хренов.

Так же, как и Соловушка, я ни фига не понимал, хотя смутные подозрения начали зарождаться.

Заметив мое недоумение, кот объяснил:

— Видишь вон ту сосну? — Он указал на дерево, расположенное в диаметрально противоположном направлении относительно того места, где мы вышли на поляну.

— Ну.

— Рядом с сосной — тропинка. Пять минут по ней, и мы в избушке.

Теперь я понял негодование ворона с котом

и в душе полностью к нему присоединялся. Тем более, что от этого бессмысленного крюка по зарослям больше всех пострадал именно я. Карл, как и положено птице, передвигался по воздуху, перелетая с ветки на ветку. Васька хоть и крупный кот, а ваш покорный слуга — не очень крупный человек, все равно наши габариты несоизмеримы. И там, где, пользуясь кошачьей гибкостью, Василий с легкостью преодолевал заросли, мне приходилось продираться сквозь частый кустарник, богатый колючками и шипами. Удивляло одно. Как умудрился пройти Соловушка?

Но вслух своего недовольства я не выразил. ведь разбойник был искренне уверен, что делает все правильно.

В подтверждение моей мысли, понявший, в чем его обвиняют, Славик таинственно изрек:

— Так было надо! — И тут же приступил к официальной части. Знакомьтесь. Вовка — Гойинысь, Гойинысь — Вовка.

Головы-близнецы. До этого с интересом наблюдавшие за происходящим, немного приподнялись над землей и синхронно кивнули, затем мягко улеглись на место. Я ответил легким реверансом.

— Ну, давай, называй меня…нас, хором потребовали головы, а левая добавила:

— Вячечлав обещал.

— Вячеслав, — машинально поправил я, за что заработал полный благодарности взгляд Соловушки.

— Буду иметь ввиду, — сообщил хор и вновь потребовал, — давай, имена-то!

— Да, погоди ты, — я попытался умерить пыл Горыныча, — мы просили Вячеслава кое-что узнать у тебя.

— Сам все расскажу…расскажем. Но сначала — имена.

Делать нечего. Опять придется становиться Вованом Предтечей.

— Ладно. Сейчас.

Это со стороны кажется, что дать имя — плевое занятие. Ляпнул — и готово. А почему ж тогда будущие родители начинают перебирать версии чуть ли не с момента зачатия? А когда ребенок должен вот-вот появиться на свет, к процессу подключаются всевозможные родственники, и еще несколько дней после рождения длятся баталии, пока ни чего не понимающий, орущий комок плоти обретет имя.

Скажете, то ж родное чадо, а здесь сказочная огнедышащая рептилия, другой случай? Согласен. Но, с другой стороны, новорожденный только лет через пять-десять по какой-либо причине сможет заявить, что ему не нравится его имя, если, вообще возникнет такая проблема. И уж никак не станет поджигать своих родителей, даже если они нарекут его, например, Сигизпулькером.

А здесь сразу три башки жаждут обрести имена. и хоть никаких угроз за некачественную работу (а это работа!) не поступало. и бытует мнение, что все большие — добрые (не уверен, что оно распространяется на таких вот птеродактилей). Все равно следовало быть поосторожней.

Трое. Три. Троица. Отец, Сын и Дух… Тьфу! Мало мне связанного черта, надо еще навлечь на свою задницу гнев небесной канцелярии…Три мушкетера. Атос Горыныч. Портос Горыныч. Опять тьфу. Требуется что-нибудь нашенское. Три богатыря. Илья Горыныч, Добрыня Горыныч, алексей Горыныч. Звучит неплохо, но тоже не пойдет. Вряд ли змей с богатырями в хороших отношениях, хотя здесь все возможно. Но, рисковать не стоит. Осерчать могут обе стороны. А с Илюшей я уже знаком. Он был пьяный и добрый, а если обидится?

Очень туго соображается. Не мудрено. Под пристальным взглядом даже одного глаза, размером с хороший арбуз, чувствуешь себя не в своей тарелке. А тут сразу шесть. Внимательно так смотрят, выжидающе… и нетерпеливо.

В голову ничего не лезло. И, вдруг… А почему бы и нет? Почему не воспользоваться набившей оскомину пресловутой тройкой фамилий — Иванов, Петров, Сидоров? Сказано — сделано.

Приняв независимую позу, я поочередно ткнул пальцем справа налево, нарекая:

— Иван… Петр… Сидор.

Три рожи счастливо расцвели, и я понял, что мои треволнения были абсолютно напрасны. С тем же успехом я мог произнести: «Мойша, Виджай, Джек» или «Тузик, Яцек и Абдурахман».

Как бы там не было, но этот вопрос был решен. И не мешало бы узнать, ради чего на самом деле пожаловал Горыныч. Но не тут то было. Пришлось выждать достаточное время, прежде чем перешли к делу. А до этого головы вначале «поперезнакомились» друг с другом, а затем, сей участи, не избежали и мы.

Когда улеглись страсти в трех осчастливленных головах по поводу обретения имен, огнедышащий соизволил снизойти до наших суетных проблем.

— Спрашивай, чо хочешь знать?

— Прилетел зачем? Просто прогуляться или лес палить?

— Ну, палить — это слишком громко сказано. Так, чутка шухеру навести. Вчера — да. Велено было дотла. Но я дурочку «включил» и закосил под больного. А сегодня новое распоряжение. Так слегонца подпалить со всех сторон. Выкурить вашу братию. Один выход с леса оставить, что к Городу ведет. Живьем хотят вас взять. Так сказать, тепленькими.

— И что ты решил?

— Пока не знаю… Тут такое дело… разбойник что-то вдруг заинтересовался, почему я у Емели служу. Ты надоумил?

— Я не стал отрицать.

— Не сказал я ему ни фига…

— Сказал! — Возмутился Соловушка. — Я все знаю. Ты слузис за обесяние, вот.

— Правильно. А за какое? — Хмыкнули головы.

Грабитель в ответ смог только удивленно поморгать.

— Тут Соловушка шибко нахваливал тебя, — продолжал между тем змей, не обращая внимания на обиженное кряхтение разбойника, близко к сердцу принявшего то, что сразу три головы назвали его по старинке, Соловушкой, говорил, что умный ты и все можешь… Короче, разговор есть. Только говорить будем вдвоем, то бишь вчетвером… В общем, ты и я. Тет-а-тет. Согласен?