Вой лишенного или Разорвать кольцо судьбы
Шрифт:
— Милая…
— Ш-ш-ш, не говори ничего, — перебила дочь Кэмарна. — Обещай мне, что ничего им не скажешь пока. Не хочу, чтобы все оставшиеся дни до… меня пытались отговорить. Слезы Луани и крики Матерна — совсем не то, что мне сейчас надо.
— Раса…
— Давай верхом покатаемся? — не собиралась сдаваться девушка. — Как раньше? Вдвоем? Ты, я, небо и лес? — в ее голосе появились умоляющие нотки, и вейнгар сдался, зная, что будет жалеть об этом до конца своих дней.
Поцеловав дочь в лоб, Кэмарн переговорил с охраной у входа в
Они неслись, как ветер, разные и в то же время похожие. Сорокашестилетний, крупный мужчина с грустными карими глазами и легкой проседью на висках, и юная семнадцатилетняя девушка с отливающим серебром облаком волос за спиной и решительным серо-зеленым взглядом. Отец и дочь — отдавшие свои жизни и любовь на откуп чужих судеб от доли худшей, чем смерть.
Окинув критическим взглядом гобелен, Лутарг недоуменно поинтересовался в старца:
— Что ты тут увидел?
Молодой человек признавал, что девушка, изображенная на полотне, хороша. Даже очень, учитывая, что сравнивать Лутарг мог только с эргастенскими шлюхами, что постоянно крутились в пещерах, и десятком тэланских женщин, виденных им по пути сюда, причем ни одна из них не была благородного происхождения. Если первые были кричаще чувственны и грязны, то вторые — ухожены и миловидны, но не более того. Эта же светловолосая красавица казалась чистой и одухотворенной, освещаемой внутренним светом. Она словно сияла.
"Счастлива, что он рядом", — подумал мужчина, вглядываясь в сверкающие глаза, изображенной на гобелене девушки.
Это было нечто новое для Лутарга, видеть, что двое людей нуждаются друг в друге. Он привык к зависимости и жадности, связывающей противоположенный пол. Женщины, что приходили в пещеры, думали только о наживе, готовые за несколько камней отдаться любому, согласному платить. Порядочные жены и дочери в эргастенские катакомбы не заглядывали, а продажными он интересовался мало, лишь для того, чтобы разрядиться по мере необходимости, и только на своих условиях. Прикосновений чужих рук к своему телу Лутарг не любил.
— Пошли, — поторопил старца молодой человек, заметив, что тот никак не может оторваться от изображения. — Осмотреться хочу.
Он даже сделал несколько шагов в сторону двери прежде, чем надтреснутый голос спутника остановил его.
— Это твоя мать, — хриплый шепот старика впился в Лутарга раскаленным добела жалом, пронзая плоть и парализуя волю, почти как эргастенский клинок.
— Что?! — то ли стон, то ли крик сорвался с его губ.
— Это Лураса, — подтвердил Сарин, сам до конца не веря, что увидел ее портрет в Шисгарском замке, да еще и с этим. — А он, наверно, отец.
Тряхнув головой, Лутарг сбросил с себя оцепенение неверия и вернулся к старцу. Теперь он иначе смотрел на молодую пару. Сейчас его взгляд цеплялся за каждую мелочь, скользил по каждой черточке, анализируя увиденное.
Просто "счастлива" стало мало. Хотелось чего-то большего для них и для себя. Хотелось различить родное.
Всматриваясь в черты своих родителей, Лутарг сперва не понял, что именно было не так. В чем состоит то неправильное, что никак не мог обозначить его разум. Потом догадался.
— Но, его глаза, Сарин! — воскликнул молодой человек, когда наступило озарение. — Его глаза… Он человек.
Старец покачал головой. Он не знал, что ответить. Сам задавался вопросом, как же так вышло? Изображенный на гобелене мужчина был синеглазым, но глаза эти имели обычный человеческий вид. Ни искажения зрачка, ни голубоватых прожилок прорезавших белок, как у Таргена, на полотне не наблюдалось.
— Я вижу.
— Ты говорил, что мои…
— Я знаю, что говорил! — повысил голос Сарин. — Это единственное объяснение твоей аномалии. Нет другого! Пойми!
— Тогда…
— И светятся они у них, как у тебя. Также светятся, — перебил Лутарга старик, вспоминая голубоватое сияние вокруг шисгарца в Синастеле. — Я видел.
— Может это не он?
— А кто тогда? Почему здесь? Вместе? Посмотри на них. Они же любят, — озвучил Сарин то, чему сам верил с трудом. Но пара на гобелене так явно демонстрировала свои чувства, что отрицать это было, по меньшей мере, глупо. Вот старик и не отрицал. — Они…
— Идем, — рыкнул Лутарг, отвернувшись и направившись к двери. — Мне нужны ответы.
Что бы ни собирался молодой человек найти в других помещениях цитадели, стремительно вылетая из розовой комнаты, его ожидания не оправдались. Замок был пуст. Ни единой души не встретили спутники, обходя горную крепость, ни даже следов недавнего присутствия кого-то живого.
Все остальные покои и залы давно покрылись вековой пылью, так же, как и тайный лаз, по которому мужчины попали в замок. Это радовало Сарина, в котором страх перед шисгарцами был сильнее желания разобраться, и угнетало Лутарга. Закрывая дверь в очередное пустующее помещение, он мрачнел все больше, а в глазах молодого человека разгоралось недоброе пламя, от одного взгляда на которое у старца внутри что-то екало и сжималось.
Сарин чувствовал, что разочарование в Лутарге нарастает с каждой минутой, так как двери хлопали все громче, а губы сжимались все плотнее. Недолго осталось до того, как неудовлетворенность вырвется на поверхность яростной лавиной. С этот момент старец предпочел бы находиться подальше. Он уже видел подобную вспышку в Эргастении, и того, на кого она была направлена, после осталось только пожалеть.
К тому моменту, когда был осмотрен всякий закуток от самой высокой башни до подземелий, исследованы конюшни, двор и каждая постройка во дворе на улице уже сгущались сумерки.