Вой лишенного или Сорвать покровы с богов
Шрифт:
Накинув на плечи шаль, Ири подошла к камину и уселась в кресло, подогнув под себя ноги. Поленья давно прогорели. О том, что ни так давно здесь искрилось пламя, говорила лишь горстка пепла. Девушка улыбнулась, припомнив, как по вечеру Гарья колдовала над огнем. В нем не было необходимости, ночи стояли теплые, но старая нянька настояла на своем, приговаривая: "Утром из щелей тянет". Сейчас Таирия в этом убедилась. По полу на самом деле сквозило.
Поплотнее завернувшись в шаль, девушка разглядывала рисунок золы осыпавшейся вдоль каминной решетки и размышляла над тем, где сейчас находится Лутарг, когда сердце ее ни с того ни с сего странно
Тишина и спокойствие присущее рассветным мгновеньям. Все так, как должно быть.
Таирия шумно выдохнула. Закралось подозрения, что что-то случилось с Лутаргом, ведь в том момент она думала о брате. Стало страшно. Она обхватила себя руками за плечи, внутренне сжавшись в комок. Былое умиротворение развеялось, словно дым под шквальным ветряным порывом. Забил озноб.
В попытке отогнать от себя нехорошее предчувствие и усмирить все нарастающее биение пульса девушка задышала медленно и глубоко, но это не помогало. Озноб сменился жаром. Она дрожала. Губы тряслись. Пришлось смежить веки, чтобы удержать внутри себя подступающие слезы.
Когда Таирия позволила себе открыть глаза, они стояли перед ней. Двое. Прозрачные. Сияющие.
Она зашлась в безмолвном крике и отчаянно, до боли, зажмурилась, гоня прочь ужасающее видение. Волна паники накрыла ее с головой, утягивая на дно темного озера боязни. Ири задыхалась.
– Где Лураса?
– вопрос прогремел внутри нее, взорвав нервные окончания и окончательно лишив способности мыслить.
Таирия подавилась, горло перехватило, и невнятный писк сорвался с ее губ прежде, чем девушка потеряла сознание. В данный момент темнота стала для нее благословением.
Сколько по времени длилось ее забытье, Ири так и не узнала. Для девушки прошло всего лишь мгновенье, будто она моргнула и вернулась в реальность, вот только за этот быстротечный миг паника успела улечься, а в сознании стали принимать очертания столь необходимые ей объяснения. Теперь Таирия смотрела на нежданных гостей широко раскрытыми глазами, и пыталась отыскать в их облике сходство с Литаурэль, ибо та рассказывала о своих братьях с неизменной нежностью и теплотой.
"Слышать, представлять и узреть пред собой - вещи далеко отстоящие", - вынуждена была признать руанидана, столь неожиданно окунувшись в мир тресаиров. Знать о возможности подобного явления и столкнуться с ним - совсем ни одно и то же. На словах все выглядит гораздо более правдоподобно, нежели на самом деле. В реальности начинаешь сомневаться в собственной адекватности. Во всяком случае, Таирии сомневалась.
Это было странно - лицезреть их перед собой. Видеть и не видеть одновременно. Стоило чуть отвлечься, ослабить внимание и мужчины растворялись в обстановке. Исчезали из поля зрения, становясь не более чем тенями, и только глаза их продолжали высвечиваться синевой, но даже они, в таком случае, представлялись игрой воображения.
Были ли они похожи друг на друга или на сестру Таирия так и не поняла. Эта неуловимость их образа, общая нечеткость мешали ей разглядеть черты, вычленить их на фоне тотальной размытости лиц. Сейчас одно через мгновенье другое - или кажется что другое - и так до бесконечности. Постоянное изменение, за которым она не поспевала. Сперва грубые, затем слащавые, и тут же хмурые, с улыбкой на губах, с задумчивой морщинкой между бровей, кислой гримасой - все и сразу. От этого начинала кружиться голова.
Девушка вновь крепко зажмурилась. В который раз за это утро? Значения не имело! Пока она собиралась с мыслями, в груди взорвался повторный вопрос: "Где Лураса?", - но теперь Таирия была готова к нему и лишь едва заметно вздрогнула, сжав в кулачках бахрому шали.
– Нет ее, - шепнула Ири в ответ, раздумывая, должна ли сказать им, что тетушка отправилась вслед за Лутаргом.
– Куда за Лутаргом?
Девушка шумно втянула воздух, пораженная не столько самим вопросом, сколько заинтересованностью появившейся в голосе и теплыми интонациями, придавшими ему еще большую глубину. По телу отчего-то побежали мурашки. Таирия нахмурилась, обескураженная собственной реакцией. Прикусила губу, пожевала ее, а затем выпалила то, что на ее взгляд было наиболее важным:
– Литаурэль похитили!
Глава 18
Едва за ротулой закрылась дверь, Антаргин скинул с колен теплый плед и поднялся с кресла. Первые несколько шагов дались ему с трудом. Он был младенцем, только что открывшим для себя возможность передвигаться на двух ногах, но еще не разобравшимся, как правильно удерживать равновесие.
Достаточно смешно, если бы не было столь грустно, и в подтверждение этого губы Перворожденного искривила горькая усмешка. Иногда полезно посмеяться над собой - расслабляет.
Мужчину пошатывало, но он продолжал идти к цели. А целью этой был сундук с одеждой, к которому Ираинта ни в какую не хотела его подпускать. "Ты не готов. Вот когда сам сможешь, тогда и иди, куда хочешь", - неизменно отвечала она на все требования тресаира, при этом строго следя за тем, чтобы он не смог совершить нечто подобное.
Добравшись до сундука, Перворожденный откинул крышку и застыл на несколько мгновений, опершись на нее. Он убеждал себя, что в состоянии выполнить то, что намеревался сделать. Сейчас ему недоставало ставшего привычным в последнее время содействия друга. Когда силы покидали Антаргина, калерат всегда оказывался рядом. "Но не теперь", - напомнил себе мужчина, доставая чистую рэнасу, с которой еще предстояло повоевать, что в его нынешнем состоянии занятие не из легких.
– Развалина, - горько усмехнулся Перворожденный, натягивая на себя одежду.
Шнуровка рэнасу словно нарочно выскальзывала из рук, но мужчина с упорством вьючного животного продолжал преодолевать ее сопротивление. В итоге справился, хоть и не столь быстро, как обычно. Давно ставшее привычным действие ему пришлось открывать заново. Событие достойное очередного горького смешка над самим собой.
И Антаргин посмеялся - сипло, горько, но правильно. Ничего другого ему не осталось. Иные эмоции выело бессилие. Только смех был доступен. И он очищал.
Поддержание тропы в открытом виде медленно, но неотвратимо истощало Антаргина. Ираинта оказалась права, Перворожденному понадобились ее настои и снадобья, чтобы подпитывать постепенно убывающие силы, но несмотря на это мужчина сдаваться не собирался. Он будет держать тропу открытой, чего бы это ему не стоило! Именно об этом думал Антаргин, когда бодрящие припарки Ираи касались покрытого испариной лба. Об этом напоминал себе, когда из-за слабости с трудом отрывал руку от подлокотника. Силы всегда соизмеримы с желанием, а его желание было всеобъемлющим!