Вояджер 2
Шрифт:
По большей части жёлтая линия проходила по широким коридорам, лишь изредка попадая в большие атриумы с бесчисленными магазинами, сувенирными лавками, ресторанчиками и прочей атрибутикой туристического центра. Когда-то здесь наверняка была куча светящейся рекламы, приглашавшей и в другие увеселительные заведения, но без электричества большинство экранов пугающе чернели в полутьме. Мы никого так пока и не встретили, хотя часть, зачищенная корфу, давно закончилась. Определить границу не составило особого труда: исчезли следы борьбы. С другой стороны, теперь нужно быть более внимательным, так как возможные ловушки больше никто не дезактивировал.
—
— На «много» я бы не рассчитывал, — ответил Самерх. — Мне кажется, большинство, так или иначе, слиняли отсюда гораздо раньше. Это же был в первую очередь развлекательный объект, а деньги рано или поздно имеют свойство заканчиваться.
— Думаешь, здесь не вводили карантин, как на планете? — спросил Евгений.
— Даже если и вводили, то так же благополучно и сняли, а не как внизу. Не вижу никаких характерных разрушений от действий заражённых.
— Ну а оставшиеся-то где?
— Часть погибла при посадке, сами видели — низ станции смят, — продолжил Самерх. — Кто-то наверняка сбежал сразу после приземления, но не думаю, что таких было много. Кого-то убили и дезинтегрировали корфу. Остальные, скорее всего, спрятались в труднодоступных технических помещениях.
— И лучше нам никого так не встретить, — заметил я. — Хочется побыстрее добраться до ангаров и свалить отсюда.
А жёлтая линия всё вела и вела нас вниз, иногда пересекаясь, иногда проходя параллельно с другими. Я периодически поглядывал на себя и оценивал состояние, но критических изменений не замечал. Со стороны мы вдвоём с Женькой уже походили на красных дьяволов, сочащихся кровью и оставляющих за собой след.
— Кажется, я узнаю это место, — пустой ангар, в который мы вышли, действительно выглядел немного знакомо. — Мы не здесь сели в шаттл?
Для меня с момента аварии прошло всего несколько дней, те события ещё не успели выветриться.
— Не знаю, таких подробностей не помню, — произнёс Евгений. — Но если это так, то… Почему мы спускаемся? Ведь здесь всё должно быть уничтожено! Вход, проделанный корфу, находился на уровне земли.
— Хм, — мадрибец удивлённо почесал псевдоклюв. — Я же сам слышал, как корфу говорили о полном смятии переборок и невозможности прохода.
— А если мы просто прошли вниз другой дорогой? — предположил я. — Не стоит переоценивать корфу, они могли и ошибиться.
— Так ошибиться невозможно, — ответил Женька.
— Всё проще, — заявил Самерх, когда на его лице вспыхнуло выражение внезапного озарения. — Мы не спускаемся, а поднимаемся: генераторы гравитации до сих пор работают, а переход либо в темноте не заметили, либо он был очень плавным. Это также вполне объясняет, почему станция до сих пор полностью не сложилась.
— Ладно, примем пока как рабочий вариант, — успокоился Женька. — А то мне уже всяческая мистика начала в голову лезть.
Я в космосе давно и привык к условным понятиям верха и низа. Но одно дело болтаться в своём крохотном «Титанике» или ожидать спуска на Землю в огромном «Айсберге», а другое — допустить, что мы спокойно ходим вверх ногами безо всяких приспособлений, находясь на поверхности планеты. И как тут не вспомнить шутки про австралийцев?
— Если это то самое место, то до корабля уже рукой подать, — сказал я. — Менах, твой приборчик до сих пор ничего не показывает?
Мадрибец достал из кармана знакомую коробочку, которой недавно хвастался, и взглянул на экран. Судя по выразительной мимике
— Идём, осталось немного, — я махнул рукой.
От резкого движения на бицепсе треснула кожа. Кровь красным глянцем выступила из-под ткани и так запачканного комбинезона. Хвала пустоте, рука не отвалилась по локоть или ещё хуже — по плечо, но неожиданное событие поселило во мне тревожное чувство скорой катастрофы. Нужно спешить.
Мы отошли от пустующего ангара совсем немного, как сзади нас послышался какой-то непонятный гул. Не могу сказать точно, но это не рёв механизма, пошедшего вразнос, и не вентилятора с испорченным подшипником. Я никогда с таким не встречался. Мне на секунду даже показалось, что это хор тысячи голосов, слившихся в безумном крике. Самерх вместе с Женькой с тревогой в глазах начали прислушиваться к странному звуку, будто уже когда-то слышали подобное. Буквально через пару секунд глаза обоих расширились от узнавания, удивления и неверия.
— Заражённые! — крикнули оба одновременно.
— Откуда они здесь? — я успел задать вопрос, но ответа на него не дождался. Женька рванул меня за руку, увлекая за собой. Проверенная пару минут назад конечность снова выдержала столь жестокое обращение с собой.
Следующие минуты превратились в безумный бег, и это не было каким-то преувеличением. Заражённые нас догоняли, хотя мне казалось, что мы бежим на мировой рекорд.
— А-а-а! — самый быстрый мадрибец прыгнул мне на спину, будто имел на ногах мощные пружины, обхватил шею, а затем как заправский вампир впился в неё зубами.
Второй нетерпеливый заражённый повторить успех товарища не сумел, но успел на излёте крепко схватить меня за ногу и подтянуться к ней. Ещё пару метров я пробежал по инерции, таща за собой вцепившегося мадрибца, а затем неуклюже повалился на пол, ударившись лицом. Птицы не стали отвлекаться на добивание жертвы: будто зомби из ужастика они начали грызть меня своими мелкими зубами без клыков, громко при этом чавкая от полившейся тут же крови. Не будь я под воздействием синей жидкости, то непременно заорал бы от боли. А ещё от ужаса: ничего такого ни Женька, ни Самерх не рассказывали.
Времени на обдуманные действия не осталось, через несколько секунд здесь появятся отставшие заражённые. Крики, слышавшиеся раньше как непонятный гул, распались на множество голосов. Мадрибец сверху был ещё молод и имел довольно густые перья. Я вывернул правую руку вверх, вцепился в них и что есть мочи рванул в сторону. Послышался треск, будто отрывают прибитую деревяшку. Не знаю, что там сломалось у заражённого, но он тут же обмяк и перестал грызть мне шею.
Я перевернулся на спину, скидывая с себя мёртвого птица, затем без промедлений ударил второго, продолжающего с упоением грызть только недавно отросшую ступню. Голова мадрибца лопнула словно арбуз, ошмётки розовых мозгов разлетелись по полу. Оторвав от себя оставшийся псевдоклюв, я с отвращением отбросил его в сторону. Женька, державший в одной руке пистолет, помог мне встать. Деянов успел пристрелить четверых, но те двое, прибитых мною, всё же дорвались до «комиссарского тела».