Вояж вокруг моей комнаты. Повесть
Шрифт:
Вот вам моральное сходство между портретом и его моделью, которого никакой философ, ни один художник, ни один наблюдатель еще не замечал.
Я иду от открытия к открытию.
Глава XVI
Пока я предавался таким невеселым мыслям, Жанетти все еще был в той же позиции и ожидал объяснений, которых он у меня потребовал. Я вытащил свое голову из складок дорожного платья, куда я засунул ее, чтобы в спокойствии помедитировать всласть и чтобы отвязаться от своих недавних печальных размышлений.
– -
Жанетти при этом объяснении так открыл глаза, что можно было увидеть целиком их зрачки; вдобавок у него был полуоткрыт рот.
Эти два движения его человеческой фигуры анонсировали, по известному художнику Ла Брюну, моему собрату по изгнанию здесь в Италии, а позднее и России, крайнюю степень удивления.
Это было без сомнения мое животное, которое предприняло подобное рассуждение; моя душа знала вдобавок, что Жанетти не знает совершенно того, что это такое -- плоская поверхность и еще менее то, что это такое лучи света: расширившиеся от изумления его зрачки вернули меня к себя, я втянул голову в воротник своего дорожного платья и утонул там настолько, что почти что спрятался целиком.
В этом месте своего путешествия я решил поужинать: время дня уже было позднее, еще один шаг по комнате перенес бы мой ужин в ночь. Я скользил до края своего кресла и поместив обе ноги на камин, терпеливо ожидал еды.
Это весьма приятная позиция, я полагаю, и весьма трудно найти другую такую, которая объединила бы столько преимуществ и которая была бы также удобна для неизбежных стоянок в столь долгом путешествии.
Розина, моя верная собака, никогда не упускает случая броситься на баски, название которой детали мало что скажет потомкам, моего дорожного платья, чтобы я взял ее к себе; она там находит постелю, хорошо приготовленную и достаточно удобную в вершине угла, который формуют две части моего корпуса: подобие V, чудесно представляющее мою ситуацию
Розина внедряетя на меня, если я не беру ее туда по своей воле. Я часто нахожу ее там, не зная, как она туда добралась. Мои руки организуются сами собой на манер, наиболее удобный для этого существа, то ли потому что есть некая симпатия между этим милым животным и моим, то ли единственно все решает случай. Впрочем, я не верю вообще-то в случай, эту печальную субстанцию, в это слово, которое не значит ничего. Я больше поверю в магнетизм.
Имеется такая реальность в отношениях, которые существуют между этим двумя животными, что, когда я ставлю обе ноги на камин по чистой рассеянности; когда час обеда еще не близок и я не думаю никоим образом, чтобы пора бы пообедать, всякий раз Розина, присутствуя при этом движении, выдает удовольствие, которое она чувствует, тихонько подергивая хвостом. Сдержанность удерживает ее на своем месте; а поскольку мое животное замечает все душевные движения собаки, хотя и неспособно резонировать о причине их производящей, между ними устанавливается немой диалог, очень приятная связь, которая не может быть абсолютно
Глава XVII
Как бы меня не обвиняли в многословии деталей, но это манера всех путешествующих.
Когда отправляются в Альпы, чтобы залезть на Монблан, когда собираются увидеть открытое жерло могилы Эмпедокла, всегда будет не хватать описаний точных мелких деталей, многочисленных персон, как то мулы, качество провизии, превосходный аппетит путешественников. Все это вплоть до неверных шагов при подъеме тщательно регистрируется в журнале, для оповещения сидячего мира.
По этому принципу я решил говорить о моей дорогой Розине, любимом существе, которое я люблю с подлинной страстью и посвятить ей отдельную главу целиком.
Вот уже десять лет, как мы живем вместе, и еще не было никакого охлаждения между нами; или, если и поднимаются между нами некоторые разногласия, я добродушно сознаюсь, что наибольшая неправда на моей стороне, и Розина всегда делает первый шаг к примирению.
Вечером, когда она недовольна, она печально удаляется без каких-либо огрызаний: на следующий день, на рассвете, она уже у моей постели в почтительной позе, и при малейшем движении ее хозяина, при малейших признаках пробуждения, она объявляет о своем присутствии ударами хвоста о мой ночной столик.
И почему мне отказаться от моей привязанности к этому ласковому животному, которое никогда не переставало меня любить начиная с тех времен, когда мы начали жить вместе? Моей памяти не хватит посчитать тех, кто мною интересовался и кто меня забыл.
У меня было несколько друзей, не одна любовница, куча связей, еще больше знакомых; и вот я никто для всего этого мира, который забыл даже мое имя.
А сколько было уверений в дружбе, предложений услуг! Я мог бы рассчитывать, кажется, на их средства, на вечную дружбу без границ!
Моя дорогая Розина, которая совсем не предлагала мне никаких услуг, оказала мне их больше, чем это можно бы было сделать для всего человечества: она меня любила тогда и любит до сих пор. Я также, я не боюсь этого сказать, я люблю ее с той же силой, как и своих друзей.
Пусть об этом говорят, кто что ему вздумается.
Глава XVIII
Мы оставили Жанетти в состоянии удивления, недвижным, как статуя, передо мной, в ожидании конца вразумительного объяснения, которое я начал.
Когда он видит, что я втягиваю голову в своей халат и таким образом кончаю свое объяснение, он уже не сомневается ни секунды, что мне нечем крыть и он поборол меня предложенной им проблемой.
Однако несмотря на добываемое им в таких случаях преимущество, он не чувствует ни малейшего шевеления гордости и не пытается извлечь выгоду из своего преимущества.
После короткого момента тишины Жанетти взял портрет, поставил его на прежнее место и тихо повернулся на цыпочках. Он почувствовал, что его присутствие было бы родом унижения для меня и его деликатность подсказал ему, что нужно удалиться, чтобы я этого не заметил.