Война 2017. Мы не Рабы!
Шрифт:
То есть не взять ни одной взятки, у тебя нет ни одного козыря, а всех посадить в лужу. И все объединяются против тебя. Вот это интересно. А предстоящий бой на "мизере" — это уже не игра. Тем более, когда ставка в этой "игре" — несколько десятков, а то и сотней жизней твоих соратников. Подчиненными язык не поворачивается их назвать. Операция "Мизер". Бой при минусовом раскладе.
Вот примерно так и будет завтра. Про себя я решил так, и назвать операцию. "Мизер". Ни одного козыря, только наглость и отчаяние. Авантюра. В академии меня бы порвали на части и выгнали обратно в войска
Когда вечером появился усталый, нервный, злой, измотанный Миненко, я поделился с ним своими мыслями с выкладкой и схемами. Он сделал добрый глоток хозяйской медовухи, закусил сильной затяжкой сигареты. И мрачно произнес:
— Знаешь, командир. Я бы назвал "Абзац".
— Почему.
— Если мы победим, то это станет красной строкой в летописи борьбы с фашистами…
— Не думал, что чекисты способны на романтические чувства.
— А если проиграем, то очень уж хочется провести аналогию: "абзац" — "трындец" — "холодец" — "конец". Понимаешь, я забрал наши радиоуправляемые мины и передал их нашим людям на авиабазе, изготовил "гондомные бомбы". Предварительно испытали. Рвет хорошо, только вот мы взяли две бутылки. В одной презик быстро растворился и он рванул минут через тридцать, а во второй — через шестьдесят семь минут.
— Думаю, что американцы, подобно немцам, чтят букву инструкции и поэтому запустят авиацию за час до выхода колонны.
Зашел хозяин дома Захаров, он рассказал, что за местными полицаями прибудет завтра автомобиль с их новым начальством и тогда уже поставят вдоль дороги. Где именно — никто не знает.
— Ты мне вот что скажи, Захаров, — у Миненко был загадочный вид, точно, что их никто не знает? Я имею в виду начальников полицейских?
— Точно. Прежних арестовали, те там что-то много украли, вот новых и поставили, а прежних арестовали.
— А сбор у полицаев где?
— Вот здесь. — Захаров на карте указал развилку, примерно в паре километров — В шесть ноль-ноль завтра. Наши придурки поедут на Пашке — это шеф местной полиции.
— Понятно. — Миненко кивнул. — Какая машина у этого начальника гестапо? — "Жигули" третьей модели, красная, как пожарная машина.
— Да, такую машину ни с кем не спутаешь. — Миненко злорадно потер руки и вышел из дома, на ходу доставая мобильный телефон.
— Эй, Иван, ты тот телефон достал? А то… это, раньше времени устроишь салют.
— Все нормально. Тот самый. Что мне сейчас нужен.
Минут через пятнадцать он вернулся, улыбаясь своей обычной лучезарной улыбкой, он мне подмигнул, а когда Захаров вышел за хлебом на кухню, Миненко наклонившись к уху, рассказал:
— Коль этих полицаев никто не знает, то их завтра возьмут тихо, переоденутся и встанут на дорогу.
Я оценил изящество задуманного и просто показал ему большой палец. Не сговариваясь, мы решили не посвящать Захарова в этот план. Не то, что не доверяли ему, просто односельчане, пусть и подонки. А все равно жалко. Русский человек — жалостливый, лежачего бить не будет.
Так и русские женщины одинаково совали последнею краюху хлеба и кому-то из советских пленных, когда их гнали немцы, так и пленному немцу, когда тот шел в колонне под конвоем советского солдата.
Поэтому от греха подальше лучше при Захарове молчать, а то будет добрый дядька корить себя за смерть недоумков. То, что они не доживут до обеда, отчего-то я не сомневался ни секунду.
Был ли я готов к тому, что вот так просто Миненко решает чьи-то жизни, что мы точно также планируем убить массу незнакомых нам людей? Нисколько. Только внутри было возбуждение. Я старался его гасить. Только вот выпить много нельзя, а от никотина и в горле уже першит и глаза слезятся. Часов в одиннадцать вечера мы легли спать. Надо было вставать часа в три.
Глава 5
Сказать, что мы с Миненко спали — соврать. Крутились на постелях, вслушивались в ночные шорохи, то вдруг собаки забрешут на другом конце деревни, то одиночная машина осветит стену… Всякий раз машинально ощупывали пистолет. Эх, нервы, и почему вы не стальные, не как канаты стальные.
Пора! Пора! В путь!
Мы встали без будильника, ополоснули лица, не брились. Не знаю откуда, но вдруг всплыло в памяти, что худая примета бриться в день боя. Накануне — можно, в день — не смей. Вперед!
Мы сели в "Москвич", которым управлял Иван Николаевич.
Не знаю отчего, но зубы начали выстукивать дробь. Я вставил сигарету, изжевал фильтр, чтобы не слышал Миненко как я волнуюсь. Бейсболка быстро напиталась потом, и он, не удерживаемый ничем, струился по лбу, по лицу. Я сдернул ее, все-таки армейская кепи удобнее. Вытер пот рукавом.
— Потеешь, полковник? — без иронии, серьезным голосом спросил Миненко.
— Потею. — честно признался я — А, ты?
— И я потею. — ровным голосом ответил Иван.
— Не видно.
— И не увидишь. Выучка. Эх, водочки бы!
— Хорошо бы. Но позже!
Через полчаса приехали на место. Здесь как было намечено ранее, был наш КНП — командно-наблюдательный пункт.
Он находился на возвышении, но в километре от дороги, нам было все видно, примерно километр дороги просматривался уверенно, но не смогли бы быстро вмешаться в бой. Да, и до нас было бы сложно дотянутся. На месте уже было трое молодых людей. Как пояснил Миненко, это были связисты. И в армии служили как связисты, и в гражданской жизни тоже были связистами.
Минут через пятнадцать пошли доклады:
— Мусульмане на исходной.
— Бандиты выдвинулись, через полчаса займут позицию.
— Наша первая группа на исходной.
— Наша вторая, третья группа на месте.
— Саперы отошли, мины установлены.
— Все группы на исходных позициях.
По мере поступления информации. Я делал пометки на карте. Пока все шло, как мы планировали.
Посмотрел на часы. Полшестого.
— Наши видят полицаев. Спрашивают: "По плану?"