Война балбесов, хроника
Шрифт:
— Не понял, — сказал Саша, поднимая кулак.
Сепаратор торопился объяснить.
— Если я тебя ударил, значит, я тебе друг. Другу же можно. И никаких пыток не надо, я тебе и так друг, раз я тебя ударил, ведь ты бы никому позволил, только другу, значит, я друг, если ты мне позволил!
Саша подумал и сказал:
— Тогда и я тебя ударю, если друг.
— Но ты и так всех бьешь, — возразил Сепаратор. — А друга ты не тронешь, потому что он тебе друг. А если тронешь, получится, что уже не друг, а как все остальные.
Саша согласился.
Саша
Сначала он решил украсть с помощью Сепаратора. Он бы и сам управился, но ему нужен был друг и помощник, чтобы потом, когда поймают, не выдать друга ни под какими пытками.
В Полынске немало воровали из вагонов. Вагоны стояли на товарной станции Полынск-2 подолгу, ночи были темные, сторожа сонные, а большинство вагонов и вовсе без охраны, опломбированные проволочками вроде тех, какими закручивают бутылки шампанского.
Потаскивали из вагонов все горожане, но имея совесть, не для продажи, а для обихода семьи. Что ж делать, думал майор Лычко, думая об этом, если государство неудовлетворительно обеспечивает население трудом и зарплатой? Он, как и Сепаратор, да и как все другие жители Полынска, обладал тоже сепараторной логикой, отделяя разумные потребности от созерцательного чистоплюйства.
— За какое воровство могут дать большой срок из вагона? — спросил Бледнов Сепаратора.
— Ну, десять телевизоров украсть, сказал Сепаратор. — Это называется хищение собственности в особо крупных размерах.
Бледнов три месяца ждал вагона с телевизорами. Вскрывал вагоны с велосипедами, парфюмерией, холодильниками, но в душу запали телевизоры. И вот дождался — и украл десять телевизоров. Там было больше, но он украл только десять, как и намеревался. Всю ночь он возил их на мотоцикле, к которому для воровства приладил тележку, и сваливал ворованное в своем сарае, а два телевизора отвез Сепаратору, чтобы и его задействовать в воровстве, а потом не предать его.
Утром пришел по накатанной колее Лычко.
— Откуда? — спросил он, показывая на телевизоры.
— А я знаю? Я спал. Ночью кто-то принес.
Саша ждал, что его за явное издевательство схватят и начнут тут же пытать. Но Лычко пригнал машину, погрузил телевизоры и сдал на станцию Полынск-2 при свидетелях и под расписку: «настоящим вернуто шесть телевизора в качестве кражи из вагона, в упаковке без повреждений, обнаруженных в тайнике, укравших неизвестными лицами».
Тогда Бледнов решил ограбить. Грабят ювелиров, богачей, в общем, тех, у кого золотишко водится. Оно водилось только у дантиста Якова Львовича.
Сепаратор стоял на стреме. Бледнов влез в дом дантиста, разбудил, погрозил ножом и сказал: дай золото. Яков Львович, не вставая, упал без сознания в обморок. Бледнов обыскал дом, нашел два десятка золотых коронок и заготовок и ушел.
Утром он открыто и нагло продавал коронки на базаре.
Восемь штук купили обыватели, две взял майор Лычко, остальные пришел и купил обратно сам старик дантист.
— Надо ж чем-то работать! — объяснил он печально.
— Я
— Ах, молодой человек, на то и молодость, чтобы делать глупости! Но зачем старости их усугублять?
Ничего Бледнову не оставалось, кроме убийства с изнасилованием.
Тут сперва пришла на ум Алена. Но за нее, пожалуй, еще не посадят.
Директорскую дочку, посоветовал Сепаратор.
Дочь школьной директрисы Катя была тощая и некрасивая. Она была умная. Родители ее любили, она была их единственная дочь.
И вот был новогодний вечер в школе под Новый Год.
Сепаратор позвал Катю в спортивную раздевалку, чтобы поговорить. Там ее ударил скамьей Бледнов. Тогда Бледнов стал ее насиловать, но не сумел. Тогда ее стал насиловать Сепаратор, рассуждая, что ее все равно бы изнасиловали, и сумел. И они хотели ее убить, но в это время мимо шел Саламандрин, услышал звуки за дверью раздевалки. А он был в это время в запое. Он подумал, что ученики тайно пьют спиртные напитки. Он решил высадить дверь, чтобы разогнать учеников и отругать их, а потом выпить то, что они в испуге оставят. Он вышиб дверь и все увидел.
На следствии Сепаратор валил вину на Бледнова. А про Катю говорил, что он повел ее разговаривать о неполовой любви и что хочет на ней жениться, он уже ей это сказал, и тут налетел пьяный Бледнов, избил их и изнасиловал, и хотел убить.
Бледнова стали судить и засудили на десять лет, потому что ему было уже девятнадцать лет, то есть он был уже совершеннолетний (а в армию его не взяли из-за плоскостопия, косоглазия и как единственного сына-кормильца инвалидной матери — справку об инвалидности Алена Белая достала без труда).
У них было свидание с Сепаратором.
— Ты меня предал, сука, — сказал Бледнов сквозь решетку.
— Ты дурак, — сказал Сепаратор. — Ты ведь хотел в тюрьму?
— Хотел.
— А если б я сказал все, как было, ты бы сел? Тебе дали бы год условно за удар скамейкой! Я нарочно тебя подставил, чтобы тебе побольше дали, как ты мечтал!
— Да?..
Опять Сепаратор оказался прав!
Сепаратору пришлось жениться на Кате, хотя им обоим не было еще даже семнадцати лет, но директриса школы Евкодимова не могла иначе, да и ее муж, ответственный работник городской управы, не мог иначе: слишком они на виду.
Катя полюбила Сепаратора. Он не любил ее. Он не мог даже с ней. Только если ударит, например, стулом. Она уж сама ему стул подавала, чтоб ударил. Тогда он мог.
Бледнов ехал в тюрьму и радовался. Во-первых, он не предал друга. Во-вторых, друг предал его, хотя и оправдался. Теперь в тюрьме он будет страдать из-за предательства друга и думать о мести, как зарежет предателя. В-третьих, он садится в тюрьму за серьезное дело: попытку изнасилования и убийства.
Но в тюрьме ему быстро объяснили что это преступление не почетное, а наоборот. Сбитый с толку, он сказал, что даже и не насиловал, а только благородно выгородил друга, который все на него свалил.