Война без людей
Шрифт:
Для меня гигантский комплекс казался разожравшимся и обнаглевшим драконом.
К счастью, такого классного Симулянта мелкой чинуше тиранить не позволили, поэтому лифт вместе с сопровождающими (встретившими меня у машины) вознес меня сразу на шестидесятый этаж, в царство полированного дерева и красных ковров. Нет, серьезно, тут всё было в них! Уютнейшего вида стенные панели (с картинами!), паркет, тумбы, стулья со столами (в коридоре! Для ожидающих!). Красота неописуемая. Как будто попал в другой мир.
Вскоре меня привели в комнату, напоминающую раздевалку.
— КАПНИМ, товарищ Изотов.
— Надеюсь, усиленная модель? — задал вопрос я, с усмешкой начиная раздеваться.
— Обычный гостевой ОД, — спокойно ответил другой конвоир.
— Тогда он меня не удержит.
— Мы знаем.
Клевые ребята. Никаких понтов, голый профессионализм.
В кабинете, куда меня потом отвели, была… женщина, рассматривающая бедолагу Изотова с неприкрытым любопытством. Я ответил ей тем же. Обычная, худенькая, лет тридцати, замечательно сохранившаяся. Её лицо можно было назвать даже милым. Строгая рабочая одежда, без единой лишней складки. Очки в тонкой оправе, почти бесцветные губы. Пучок «синего чулка» на голове.
— Спасибо, ребята, — тепло улыбнулась она конвоирам, — Вы свободны. Дальше я сама.
Василиса Иннокентьевна Баевская оказалась человеком приветливым и любопытным, ненавязчиво начав меня расспрашивать о моем житье-бытье. Я охотно отвечал, потребляя собственноручно сваренный ей кофе, самый вкусный из тех, что я пил в этой жизни. Беседа шла на загляденье мирно и по-домашнему. До поры до времени.
Момент для своего первого настоящего вопроса это милое создание выбрало очень правильный, именно тогда, когда я, как и любой порядочный мальчик, понес свою чашку к небольшому умывальнику в примыкающей комнатушке, где, собственно, эта Василиса и готовила кофе.
— Витя, а можешь рассказать, что тебя подвигло на этот… поступок? — проговорила женщина, — За что ты так грубо обошёлся с профессором?
— Конечно же могу, Василиса Иннокентьевна! — мирно бросил я через плечо, неся чашечку, — Чтобы попасть сюда, конечно же! К вам!
На обратном пути меня уже сверлил жесткий взгляд подобравшегося профессионала, отбросившего игры в сторону.
— Прямо-таки ко мне, Виктор Анатольевич? — мягко произнесла Баевская.
— Уточню, — бросил я, аккуратно умащивая покрытое КАПНИМ-ом седалище на стул, — Не к вам лично. Я не подозревал о вашем существовании, пока вы не представились. Моей целью было миновать промежуточные звенья исполнителей, желательно так, чтобы никого не искалечить, не убить, ничего не разрушить. Считаю, что все получилось идеально.
— Вы знаете, какую должность я занимаю? — аккуратные брови женщины чуть поднялись.
— Минимально возможную из тех, кому полагается быть в курсе о проекте «Симулянт», — улыбнулся я, пользуясь тем, что низ маски снят, — А значит, с вами уже имеет смысл вести переговоры.
— Переговоры, товарищ Изотов? — нахмурилась женщина, — Вы считаете, что после неспровоцированного нападения на уважаемого научного сотрудника, после такого же нападения на подполковника КГБ, находящегося при исполнении, с вами будут вести… переговоры?
— А еще я психически нездоров, — еще шире улыбнулся я, — И у меня даже справка есть. Но это мелочи, Василиса Иннокентьевна.
Женщину как обухом по голове ударили, во всяком случае, от двадцатилетнего сопляка она явно подобного не ожидала.
— Знаете почему, Василиса Иннокентьевна? — доверительно наклонился вперед я, — Потому что я не один. Я представляю интересы себя, всех призраков Советского Союза, товарища Цао Янлинь и Цао Сюин, а также проектов «Предиктор» и «Данко». Последний к нам присоединился этой ночью, вот такое вот совпадение. Так вот, товарищ Баева, в чем заключается возникшее затруднение, которое, я надеюсь, мы будем решать сейчас с вами всеми возможными силами. Почти все из моих коллег обладают очень длинным сроком жизни, помимо их прочих качеств, и все они выражают… озабоченность сложившимся порядком взаимодействия с управляющими структурами города и страны. Знаете, как мы начали называть этот порядок дел, товарищ Баева? Рабством. А теперь… попытайтесь меня переубедить.
Эту жизнь я начал с грязного листа. Ни нормального детства, ни нормальной жизни. Мизер новых впечатлений, несмотря на то что буквально окружен чудесами со всех сторон. Но сейчас я этому только рад. Взрослый разум, наполненный целой кучей горьких воспоминаний, свободно фильтрует шелуху слов и угроз, вычленяет главное, позволяет быстро подыскивать контраргументы. Большие и важные дяди и тети, ответственные работники, носители высоких чинов, козыряющие званиями и возможностями… все они для меня — лишь шелуха.
Камешки на пути к цели. Люди, которых я перешагну, поднимаясь выше по этажам этого огромного зловещего здания на пути в кабинет, где сидят те, кто действительно имеет право голоса. Эти люди очень не хотят меня видеть. Они хотят решить проблему, поставить на место бунтующего подростка, вернуть систему в равновесие. Восстановить статус-кво. Как и всегда. Как и во всех мирах, историях и отдельных отрезках бытия. Система всегда сопротивляется, даже если её часть больна и требует хирургического вмешательства.
Бесполезно.
Нет, поймите меня правильно, я не считаю себя очень умным. Или хотя бы просто умным. Если уж начистоту, то умный человек сказал бы себе «Витёк, ты чего творишь?! Ты вечный, мать его, тебе доктор сказал, что ты будешь жить, пока не убьют! Спрячься, затихарись, подчиняйся, беги от риска! Выжди! Рано или поздно, но все станет так, как тебе удобно! Что для тебя лет пятьдесят, а, Вить?». Так что нет, я не умный.
…и не сильный, конечно же. Готов поспорить, что в этом огромном здании неогенов, способных мне легко натянуть глаз на жопу, больше десятка. А также заболтать, переубедить, а не был бы я экспатом, то даже промыть мозги. Мы, неогены, не всесильны. Даже если мои боевые возможности можно сравнить с парой танковых дивизий, то запросто может найтись кто-то вроде Салиновского, способный одним незаметным движением поставить меня в позу пьющего оленя.