Война Братьев
Шрифт:
– Ничего, – ответила Ашнод, давясь от смеха. – Просто сейчас в пустыне один вздорный мальчишка держит народ фалладжи в ежовых рукавицах. Если ты думаешь, что в пустыне человек свободен, значит, ты никогда не видел их кадира.
– Я просто думаю, что Урза с гораздо большим удовольствием трудился бы над машинами, а не вершил судьбы народов, – сказал Тавнос.
– Мишра тоже, – согласилась Ашнод, снова поднимая тост. – Любовь к машинам – вот что связывает братьев, да и нас с ними, пожалуй. Есть в этом что-то – заглянуть внутрь нового устройства.
– Понять, как оно работает, – согласился Тавнос.
– Раскрыть его тайны.
– Понять, как мыслил его создатель.
– Почувствовать его силу.
– Понять, для чего оно нужно, – сказал Тавнос, – и расширить его возможности.
Ашнод снова рассмеялась – весело, легко, как смеется человек, который чувствует себя как дома.
– Знаешь, нас ведь так мало. Я – одна из немногих, кто понимает, что говорит Мишра.
– Я то же самое чувствую по отношению к Урзе, – сказал Тавнос. И добавил: – И к тебе тоже.
– Ну, свои-то объяснения я упрощать не буду, – сказала Ашнод.
– Ничего, я постараюсь схватывать на лету, – ответил Тавнос.
– Понимаешь, у меня не такая легкая жизнь, – сказала Ашнод. – Я хочу сказать, что я чувствую, будто бы от окружающего мира меня отгораживала двойная стена. Во-первых, сильная женщина среди фалладжи – исключение, а вовсе не правило. И во-вторых, если у тебя есть что-то в голове, а живешь ты среди каких-то пустынных кочевников…
– Это просто невыносимо, – подсказал Тавнос.
– Прямо в точку, – сказала Ашнод. – Налей мне еще.
– Не пора ли нам пойти поглядеть на дракона? – спросил Тавнос.
– У нас еще есть время, – ответила Ашнод. – Масса времени, успеем сделать все, что захотим.
Тавнос налил вина и продолжил:
– Несколько месяцев назад я побывал в Джорилине, повидал своих теток и дядек, рассказал им, чем занимаюсь. Они были довольны, вежливы, но мне кажется, они вообще не поняли, что мы с Урзой делаем.
– Ну, они хотя бы были довольны, – парировала Ашнод. – В лагерях сувварди на меня смотрят волком. И в Зегоне тоже. Сначала я думала, все дело в том, что я женщина, но потом поняла, что люди стараются избегать меня потому, что я умнее их. Быть умным в самом деле невыносимо. Между тобой и остальными лежит пропасть.
– Вообще трудно быть не таким, как все, – согласился Тавнос.
– И готова поклясться, что из-за работы тебя никто не видит – ни семья, ни друзья, – сказала Ашнод, – ни жена.
– Я, мм, не женат, – ответил Тавнос.
– Я не имела в виду тебя конкретно, – сказала Ашнод. – Но, полагаю, у тебя и подруги нет.
– Я, как бы это сказать, человек занятый, – насупился Тавнос.
– Да ладно тебе, – сказала Ашнод, стукнув ладонью по столу. – Ты работаешь у самого могущественного человека во всей Иотии. И ты хочешь сказать, что вокруг тебя не вьются женщины?
Тавнос пожал плечами:
– А у тебя как дела в этом плане?
– Ты предлагаешь мне выбирать поклонников из фалладжи? Ха! – Она снова ударила ладонью по столу. – Мне порой кажется, что у них принята специальная программа по размножению тупиц – как иначе объяснить, что все они – все поголовно – ужасные тупицы!
– Но ведь есть Мишра… – сказал Тавнос. Смех Ашнод резко оборвался.
– Мишра, – сказала она, и глаза ее немного помутнели. – В самые первые дни – да. Но это не любовь, все было замешано на власти. Кто главнее, кто кем командует. Все быстро прошло, и он вернулся к своим драгоценным машинам. А я никому не собираюсь уступать первое место, даже железкам.
Тавнос кивнул. Так он и думал – между Мишрой и его ученицей кое-что было, но было это давно. Но он едва не упустил важную вещь.
– Машинам? – спросил Тавнос.
– О чем ты? – Ашнод моргнула.
– Ты сказала, что он вернулся к своим машинам, – сказал Тавнос. – То есть их у него много?
Ашнод мысленно одернула себя.
– Нет. Есть механический дракон. И еще – эта гигантская повозка. Фалладжи называют ее боевой машиной, но Мишра потребовал, чтобы ее не называли так на переговорах, чтобы не нервировать иотийцев.
– А-а, понятно, – сказал Тавнос, решив, что вернется к этой теме позднее. Возможно, Ашнод собиралась показать ему и эту боевую машину.
Тавнос решил рискнуть. Было ясно, что до дракона они доберутся не раньше чем допьют вино – если не позже.
– Так, значит, у Мишры есть возможность заставить кадира заключить с нами мир?
– Если захочет, – сказала Ашнод. – Кадир будет ныть и скулить, но большая часть младших шейхов поддерживает Мишру. Племенные вожди хотят или одного, или другого. Им нужна или боевая слава, или великолепие мирной жизни, все, что в промежутке, слишком сложно для их мозгов. Ими просто управлять, их просто держать под контролем.
– Так что же в таком случае хочет сам Мишра? – настаивал Тавнос. – Я имею в виду, Урза может помочь ему основать его собственную школу – если это его цель.
Ашнод покачала головой:
– Фалладжи не умеют принимать – они не принимают ни помощи, ни подарков, они сами берут то, что хотят. Силой оружия, хитростью, деньгами или как-то иначе. Покойный вождь это понимал, в отличие, как мне кажется, от вашей драгоценной королевы Кайлы.
Тавнос нахмурился:
– Но Мишра – не фалладжи. Он аргивянин, как и Урза.
Ашнод отмахнулась:
– Мишра много лет прожил среди фалладжи, он стал их предводителем. Он понимает их лучше, чем Урза понимает иотийцев. Нет, в глубине души Мишра завидует брату и желает обладать тем, чем владеет тот.
Тавнос вспомнил свой утренний разговор с Кайлой.
– Речь идет о камне.
Ашнод кивнула:
– Да, о камне. Мишра сказал мне, что тот, который у него, – часть большого камня, который треснул пополам по вине его брата. Клянусь, Урза говорил тебе то же самое.